Голос вечности

Они возникали бесшумно. Мы не сразу поняли, что это те же существа, одно из которых видели когда-то на экране. Там была схема, где все четко выделялось. А здесь двигались бесплотные создания. Только быстро-быстро пульсируют на голове пружинки-волоски. Удивительные создания, как будто вялые и бесстрастные... Была ли у них та беспощадная, ни на минуту не ослабевающая борьба с природой? Нам казалось, что они все равны между собой.

Мы искали у обитателей Джолии малейшие проблески чувств, похожих на наши, человеческие. Случай дал нам возможность увидеть их страх.

Неожиданный ураган захватил "мудрых теней" на земле. Облако-корабль, не выдержав напора ветра, исчезло в вышине потемневшего неба. А они, беспомощные, метались вокруг космоплана. Мы открыли люк. Они карабкались по сходням, сталкивали друг друга. Один упал и не мог самостоятельно подняться. Никто не помог ему... Ветер наполнил воздух сероводородом и аммиаком. Дышать уже было невозможно. Мы плотню захлопнули люк.

Один из них так и остался лежать обессилевшим комком у опустевших сходен.

Мы с Павлом напряженно следили, как Сурен, натянув маску, полз к нему, стараясь не поддаться буре. Человек поднял с земли студнеобразное, но еще живое существо. А когда поднимался по трапу, припадая к его ступеням, чтобы не оторваться, защищал это существо от ветра своим телом.

Я не могла понять, умер он или еще жив. Но когда мы его внесли в салон, "мудрые тени" в ужасе отшатнулись.

Я положила его в биокамеру. И только здесь заметила: он уменьшился, как бы высох, студенистое вещество скоагулировало - свернулось. А когда я вышла из биокамеры, увидела, что "мудрые тени" боятся теперь и меня...

Павел и Сурен оставались у космоплана. А я каждый день уходила все дальше и дальше, не всегда возвращалась к ночи...

Пишу в тени палатки. Солнце безжалостно палит. До нестерпимого жара раскаляются горные породы. Скалы, обрывы. И нет им конца и края... Совсем мало песка...

Я занялась прежде всего той частью Джолии, где можно дышать без скафандров. Это приблизительно пятьсот километров в окружности от того места, где мы приземлились. И я наслаждалась почти земным воздухом, его чистотой, простором и резкими порывами ветра. Может быть, потому, что я почти чувствовала себя на пути к родной Земле, эта планета, несмотря на ее мертвенные просторы, стала вдруг тоже дорогой.

Я увидела там плотно прижавшиеся к камням непонятные, безусловно, живые организмы, широкие и плоские. Как гигантские покрывала. Поверхность их отдает холодом, подобно металлу в мороз. Они все время колышутся, мерцая множеством мелких искр, и - меняют свой цвет от фиолетового до нежно-голубого. Я не могла их приподнять, оторвать от скал. Однажды я набрела на пещеру, искусственно вырубленную в граните. В ее черной глубине неясно вырисовывались округлые очертания "камней". Они лежали, чем-то старательно за изолированные. Я подошлa ближе.

Вне сомнения, они отделены от окружающего тем плоским растением, что прижимается к скалам, извивается и искрится.

Джолия сравнительно молодая планета. Воды еще мало, она не успела выделиться из силикатных недр, она еще цепко держится в тисках литосферы. Она появится потом, когда кислород станет не чем-то искусственно принесенным в атмосферу, а кровью воздуха.

Были только маленькие озера. В поисках собственной жизни Джолин я обратилась прежде всего к ним.

Выемка внутри скал. Крошечный водоем на каменистых голых уступах. Никаких признаков ила или отложений. Так у нас иногда бывает после сильного таяния снегов. На дне красноватые камни, и сама вода кажется золотистой. Она не прозрачная, а бархатисто-мутная, как будто даже люминесцирующая. Я набрала ее в колбу и поднесла к лицу. Специфический запах органики.

Хорошо помню, что это открытие я сделала на закате. Анлорес скрылся за искромсанным, скалистым горизонтом. А на востоке упрямо стоял его брат Анлорес А. Земля не знает подобного. Это не тусклая Луна с ее мертвенным светом. Это живое светило, излучающее собственное сияние. Но это не солнце и не звезды, которые слабо видны сейчас и кажутся бледными, как на Земле в часы рассвета. Все озарено мутным, пульсирующим голубоватым сиянием. А на "земле" лежат черные тени от скал.

Анализ воды я сделала сразу же. Общая сумма органических веществ превышала пять процентов.

Что это - уже жизнь? Или еще мертвое?

Капля под ультрамикроскопом. В этой малости жидкости я совершенно ясно увидела четко очерченные образования: они плавали в растворе, они были отделены от него оболочкой.

Коацерваты... Неужели это они, первые проблески жизни?

В лаборатории космоплана я подробно исследовала эту жидкость. В растворе белковоподобные и нуклеотидные полимеры. Оболочка... Здесь уже целые ассоциации молекул. Между раствором и тем, что заключено внутри этой клеточки, все идет и иает обмен веществ - тонкое сплетение множества реакций. Я видела, как эти капли вдруг начинали выпячиваться, вытягиваться, как бы под влиянием внутреннего давления, и вдруг делились, на несколько частей.