Голос Вессема. Радиомолчание (СИ)

– Дале однажды показал. Мы тут сто раз отрабатывали захват и освобождение заложников. Но по стене ползти тяжело. По лестнице – нормально. А снизу не видно, что тут кто-то есть.

Пыхтя, я заползла наверх. Коди легко подтянулся и запрыгнул следом. Внизу уже были сумерки, но здесь солнце еще освещало широкую ровную площадку, и я с наслаждением растянулась на теплой крыше. Коди улегся рядом, и мы просто смотрели друг на друга и улыбались.

– Я все еще не могу поверить, – сказала я.

– Я тоже, – усмехнулся он. – Мне говорили про тюрьму. Но я думал, ты появишься раньше. Потом решил, что ты не хочешь в армию и вообще не придешь.

– А я думала, что ты умер, – сказала я, и Коди помрачнел.

– Прости. Мне надо было найти другой способ. Написать Эме… Просто здесь это сложно. Сто проверок.

Его голос, его обычная манера говорить – будто он экономил слова, – это было невероятно. Может, сейчас крыша пойдет трещинами, и Коди крикнет: «Беги!». Или я очнусь дома у Эме, с «паутинкой» на руке, а рядом будет лежать шприц из-под флойта.

– Как ты вообще сюда попал?

– В Вессеме меня накрыло, я побежал – ну ты помнишь, как мы побежали.

Я кивнула.

– Потом я был как под кайфом. Пытался найти тебя. Мне казалось, что я слышу твои шаги, я шел за тобой, но нет. Я шел не туда.

– Я, наверное, тоже тебя слышала, – сказала я тихо. – Но я так боялась, что спряталась.

Коди взял меня за руку.

– Что было дальше?

– Пришел в себя возле военной базы. Не представляю, как я туда дошел, потому что вот, – он задрал штанину комбинезона, и я увидела, что его правая нога искусственная. – Сам не знаю, где я так. Там было просто мясо. Кажется, я куда-то провалился, но не помню. Меня подобрали, неделю держали в камере, допрашивали. Пришлось рассказать про Вессем. Потом мне предложили пойти в этот проект, испытывать новые импланты. Нога, мышцы, еще несколько, но их пока нет. И в голову, чтобы ими управлять и для связи.

– Для связи?

– Да. Тебе покажут. А ты? Как ты оказалась здесь, если не получила сообщение?

Я открыла рот, чтобы ответить, но остановилась. Снизу нас не видно, никто не знает, что мы здесь, и жучок, даже если он и есть, ничего не передаст, если я буду говорить шепотом Коди на ухо. Но я все равно не могла сказать правду вслух.

– Я обратилась в больницу, – сказала я медленно. – Эта штука, которую мы вдохнули в Вессеме, со временем разрушает мозг. Врач сказал, что здесь мне смогут помочь, но надо подписать контракт с армией.

Коди снова улыбнулся.

«Это полная чушь, – сказала я. – Но я боюсь говорить открыто».

«Мы на крыше, – сказал Коди. – Здесь точно нет прослушки».

«Не хочу рисковать, – покачала я головой. – Послушай меня. Я была в В-е-с-с-е-м-е еще раз. Там делали И-з-м-е-н-е-н-н-ы-х. Я видела их, и это был кошмар. Они не люди. А сейчас И-з-м-е-н-е-н-н-ы-х хотят делать здесь, из вас. Мы должны бежать».

«Эй, стоп, – остановил меня Коди. – Поверь, я тут давно, и тут нет никаких И-з-м-е-н-е-н-н-ы-х. Есть мо-д-и-ф-и-к-а-н-т-ы – ну вот как я, солдаты с имплантами. Есть м-е-д-и-а-т-о-р, это Э-р-и-к-а, она помогает устанавливать связь. Но тут и близко не Карага. Тебе нечего бояться».

«Это нарушает закон. Р-а-д-о-с-т-о-к-с-к-о-е соглашение».

«Оно сильно устарело, – сказал Коди авторитетно, и я поняла, что он повторяет чужие слова. – Другие страны тоже это делают. Северный Союз. И в Сибири. Нам говорили. Ведутся работы. Нужно просто все рассчитать, чтобы было безопасно. Поэтому так медленно. Все под контролем».

Они сделают из тебя чудовище, хотела я сказать. Они не знают технологии «Голос», она умерла вместе с Амелией Лукаш, а может, это слишком дорого, поэтому в конце концов твое сознание просто отключат, а за тебя будет работать твой оператор, или медиатор, или – да какая разница, как его назвать! И остановиться они не смогут – Теодор объяснял мне, как одно изменение тянет за собой следующие. Тебе меняют руку, и оказывается, что мышцы слишком слабы, чтобы ее поднять. Усиливают мышцы, и ты начинаешь двигаться быстрее, но сетчатка твоих глаз для этого не приспособлена. Меняют сетчатку, но тут восстает иммунная система, а потом кости начинают ломаться под тяжестью тела, а потом обмен веществ ускоряется так, что температура взлетает и держится на сорока градусах, а потом оказывается, что твой мозг не может всем этим управлять... Ты исчезнешь, Коди, ты будешь просто набором имплантов без собственной воли, без памяти, тебя вообще не будет!

Но у меня не хватало слов, чтобы описать это. Я бы не смогла рассказать жестами обо всем, что видела в Вессеме и о чем говорил капитан Джехона, а без этого мои слова – просто страшилка, городская легенда.

«Здесь не так уж плохо, – сказал Коди с улыбкой. – Ребята классные. Х-о-л-ь-т – да, просто придурок. Но остальные нормальные. Иногда бывает тяжело, но интересно. Мы делаем важную работу. Защищаем страну».

– Это хорошая работа, сестренка. С хорошей зарплатой. Гораздо лучше, чем была бы у нас в Гетто. Мы будем работать вместе. Это только выглядит страшно. На самом деле даже удобно.