Голос Ветра

Стояла почти у выхода и стеснялась своего платья. Мама выбрала! Белое без рукавов, грудь торчала вверх и держалась вся эта конструкция только на корсете, который дышать не давал полной грудью. И я страдала.

Были перчатки по локоть за один палец цеплялись.

Красиво, конечно. Но очень открыто.

Стеснялась своего наряда. В зал пришла в куртке, но краснеть не прекращала. Жарко. Вроде и стояла прямо на сквозняке, а пристальные взгляды мальчишек-старшеклассников, перешёптывающихся девчонок мне покоя не давали. И даже взрослые мужчины присматривались. Да, мама меня красиво накрасила, и причёска великолепная… Как невеста.

Мама сидела с мамой Вити Рекрутова, они теперь не дружили с мамой Полины Потёмкиной.

Детский сад.

— Неужели ещё и послушная? — спросила Лариса Рекрутова, подняв на меня желто-карие в ореховом ободке глаза. Неприятная женщина с острым длинным носом, как в книжках иллюстрации рисуют для очень пронырливых героинь, вот такая, на лису похожа. Всё интересовалась мной, как будущей невесткой.

Ещё меня дурочкой назвали.

— Тараса слушается, — кивнула мама и кинула на меня умилённый взгляд. — Показывай, какой мальчик тебе нравится.

Приказала показать. Такая… Повелительница Даны Мышонка расселась.

— Он сейчас будет играть на пианино, — нехотя ответила я.

В этот момент вышел Илья. На нём новая белоснежная рубаха, безрукавка и перчатки с отрезанными пальцами. Это он разбитые после драки костяшки прикрыл. Чтобы перчатки не казались такими дикими, прибившимися к одомашненному классическому наряду, Илюша расстегнул ворот рубахи, поднял его вверх и волосы тоже поднял, волной закинув их на одну сторону. Такое чувство создавалось, что он вроде с концерта полез чинить розетку и его шарахнуло током, а у перчаток пальцы оторвало. Одним словом – полный улёт и восторг. Девочки нашей школы замерли и я вместе с ними.

— Ветров что ли? — скривилась моськой Лариса Рекрутова. — Ой, Инга. Я сейчас тебе про него расскажу.

Расскажу… Мне почему-то заранее стало больно.

— Красивый какой, — восхищённо шептала мама, и глазки поблёскивали неприятно.

Мама обалдела. Но хвастаться перед ней я не собиралась, потому что мама у меня… Она увлекающаяся красивыми мужчинами… Ну, я же взрослая, понимала, что у нас верный папа, а мама боится его расстроить. Но когда папы не было, она слишком много себе позволяла. И, судя по её лицу, ей вообще неважно, что парень на двадцать лет её младше.

Противно.

— Он ещё и поёт? — мама Инга похотливо хмыкнула.

— Да-да, — смеялась тихо Лариса и стала нашёптывать, — сестра моя Света, помнишь её? Услышала, как он поёт и играет, пригласила выступить у неё на вечеринке, где она с подругами…

Мне стало плохо.

Я, пошатнулась, попятилась от них. Чуть-чуть задом к двери, из неё в коридор, мимо толпы зевак.

Он так красиво играл на пианино!

Красота его извечный спутник.

Не только красивые девочки попадают в группу рискариска, но и мальчики.

Зачем мне такой слух?

Зачем я услышала это?!

Сколько ему было лет? Семнадцать было? Предложили деньги, затащили в клуб, а выпустили утром… Неудивительно, что он не давал даже Оле к себе прикасаться. Я бы после такого… Я бы не выжила или точно в монастырь ушла. Все такие наивные, думали, что только девочкам скверно, когда их трогают насильно. А то, что мальчики почти такие же, забывают…

— Лялька, ты чего? — спросил у меня Егор Буравкин, заглядывая в глаза. Вывел меня из накатывающей истерики. — Давай сегодня до Тёмы съездим в больничку? Одному стремак полнейший, она даже не выйдет, а к вам с Ветром сто процентов выбежит. Ляль? — он нахмурился.

Забавный. Интересно, они все знают, что сделали с Ильёй?

Нет! Неинтересно!

Только не мне!

Ничто не важно!

— Мышонок, — Ветер протиснулся сквозь толпу, тянул мне руку. — Пошли, девочка! Мы будем танцевать.

Я сделала три вдоха полной грудью. Смотрела ему в лицо. Глаза его ясные, хотя и тёмные, но такие… Люди вокруг не видели, что в них огонь и солнце, в них жизнь, любовь и доброта. Они только оболочку красивую лицезрели, а будь у него собачья голова, даже бы в глаза не глянули.

— Я… Я…

— Даночка, ты чего? — расстроился Илья. — Если боишься, плевать! Мелочи справятся!

— Нет! Я люблю тебя!

— Я тоже, — улыбнулся Ветер, и румянец появился на щеках.

Сняла куртку, и на присвистывающего Буравкина её повесила.

— Ветер не натыкайся во время танца, — тихо хохотал он. — В юбках прячь.

— Сдрысни, — шикнул в его сторону Илья и с восторгом рассмотрел меня.

Пальцы его трепетно прикоснулись к моим белым плечам, я вытянулась по струнке. По телу дрожь, я вся напряглась. Если танцевать, то на него смотреть нельзя. Я опустила глаза и подала ему руку.

Просто на автомате. Отключиться от всего. Мы с ним вместе, остальное – злой мир.

— Держите меня, это надо печатлить, — смеялся Егор.

— Запечатлеть, — поправили его из толпы.

— Не выпендривайся, умник! Ветер Ляльку будет танцевать!

Мелочи терпеливо ждали нас. Две пары малышей из первого класса, которые уже профессионально занимались танцами.