Голос Ветра (СИ)

— Постарайся, — он пальцем почесал бритый висок. — И кем собрался работать?

— Пока не думал, — обманул я. Если честно, перебрал кучу вариантов. Всё вело в шоу-бизнес.

Жизнь такая штука, что если ты не хочешь жить один, придётся поступиться принципами. Вся наша жизнь — сплошная жертва. Не захочу ради неё шевелиться, буду жить без неё.

Это чётко читалось на жутковатой роже Тараса Ляльки.

— Нет. Я… я не буду выступать на эстраде. Меня шоу-бизнес не интересует.

— Так я тебе не предлагал это, — неожиданно ответил папа, свернув весь разговор в другое русло и разрядив одной фразой всю атмосферу. — Мне тоже не нравится, что мой будущий зять петухом по сцене скакать будет.

Я не выдержал, усмехнулся.

— Богдане сказал, чтобы только меня слушалась. И так было, пока несколько дней назад моя крошка-Мышонок не заявила, что отныне она слушается меня только одним ухом, другим какого-то Илюшу, — он басовито рассмеялся. И смех его казался ободряющим. — Знаешь, что она болеет?

— Да, она мне всё рассказала… Ну, как всё. Я готов взять ответственность. Мне только узнать диагноз.

— Узнаешь, — поник головой мужик. — Не генетическое заболевание. Инга отравилась во время беременности, это привело к патологии развития. Дана до четырёх лет не разговаривала. Всё что ты видишь, Илья Анатольевич Ветров, это работа профессиональных врачей. Она не должна так говорить, она не должна так двигаться. С её синдромом люди неуклюжие, движения неловкие. А я видел, как вы сегодня танцевали. И я уже не уверен, что ей правильно поставили диагноз. Не мог я её оставить на Ингу, поэтому, как только начались неприятности, отдал в интернат. Это непростое заведение, там все девочки больные. И все из богатых семей. Под присмотром врачей и учителей. Она оттуда вышла почти здоровой. Ты справишься. Знать бы только, что без корысти ты к ней подъехал.

— Она подъехала, — улыбнулся я. — Я просто подошёл три месяца назад, Дана на меня не взглянула, а неделю назад сама пришла. Просто она слушала музыку, которую я залил полгода назад в Интернет.

— Отец и мать у тебя людьми были. В монастырь твой ездил.

У меня челюсть отвисла. Ничего так папа подготовился. Думаю, мою медицинскую карту тоже посмотрел.

— Хорошо о тебе отзываются люди, а нелюдей я слушать бы и не стал.

Лялька достал из кармана куртки связку ключей и три пластиковые карты. Одна была банковская, две визитки. Послал мне по столу. Я прихлопнул этот набор рукой.

— Время тебе даю до утра. Пока пляшешь и поёшь, думаешь. Если передумаешь, Каримычу оставишь ключи и карточки.

— Не передумаю, — твёрдо заявил я.

— Завтра поедешь в Москву, телефон на карточке есть. Человечек мне по гроб жизни должен, так что поможет тебе. Позвонишь Дане, скажешь, что папа послал, и ты поехал, чтобы училась и не прогуливала, а то уже собралась в школу не ходить. На следующей неделе, в субботу, у неё день рождения. Отпразднуем, жить к нам переедешь временно, Ингу не бойся, близко не подойдёт.

Знал? Знал, с кем жил, и не разводился. Это либо любовь, либо выгода непонятная.

— В понедельник в ЗАГС пойдёте, — продолжил Тарас. — Распишитесь. Она возьмёт твоё отчество и твою фамилию. После этого уезжаете в Москву, там переведётесь в ближайшую школу и её окончите. Поступайте, куда захотите.

Он поник, на лице появились десятки морщин, и с этим старческим выражением лица очень ярко стала выделяться седина в его чёрных волосах.

Я тяжело сглотнул, во все глаза смотрел на него. И когда с ним взглядом встретился, понял… Понял, что времени в обрез. Понятливый, можно не пояснять.

Он ещё говорил, объяснял, рассказывал. И я согласился.

Выступал в эту ночь без особого огонька, предупредил Каримыча, что больше не приду и вернул ему деньги. О том, что женюсь, ничего не сказал, попросил, чтобы никто не узнал, что я с Лялькой разговаривал.

Именно так сбылась моя заветная мечта. Так изменилась моя жизнь, и я стал мужчиной, на которого была возложена миссия ухода за девушкой, будущей супругой. И улыбка не сходила с губ. Я осознавал всю ответственность и сложность этого, но мне казалось, что в любви и во взаимности я всё перетерплю. Уж если один столько вынес, то с Мышонком тем более перенесу.

Домой возвращался в четыре часа утра. Вначале шёл медленно. А потом рванул со всех ног в сторону своего барака. Он горел.

От автора: Дорогие читатели, вынуждена повториться. Данное произведение задумывалось как трагедия без ХЭ. Но в процессе я влюбилась в своих мотыльков так сильно, что захотела им взаимной любви навсегда. Трагедия остаётся в этой книге, вторая «Год Ветра» будет повествовать о невероятно нежных отношениях, будет она 18+ и появится сразу, как только будет закончена эта. Следующая глава – трагедия. Если вы не уверены, что сможете спокойно перенести все испытания вместе с героями, а они будут жестокими, пропустите, пожалуйста, следующую главу и подождите выхода продолжения в новой книге.

Горел корабль и мосты.

Дана