Голос во тьме

– Иногда, – наконец медленно произнес он, – порталы с той стороны возникают стихийно, и происходит это либо постепенно, в течение долгих лет, либо в один миг, как взрыв. Взрыв, разрывающий ткань той и этой стороны, похожий на извержение вулкана, произошедшее в долю секунды. Чистая магия вырывается из разрыва с такой силой, что испепеляет все вокруг, а то, что уцелеет, искажается до неузнаваемости. Человек, оказавшийся рядом… – Он смолк и склонил голову, теребя край карты. – Чаще всего сгорает, но иногда… редко… тот, кто выживет, изменяется навсегда.

– Но… но эти же бараки были давно, в пятьсот двенадцатом году! – недоверчиво воскликнул комиссар. – Даже если бы человек и подвернулся под этот, прости господи, взрыв – он бы давно умер!

Пироман хмыкнул и надел шляпу.

– Кто сказал, – насмешливо осведомился он, – что этот человек может умереть?

* * *

– Кусок кожи был срезан со лба, – сказал Кеннеди, щипцами поворачивая под микроскопом кость, чтобы Бреннон увидел след скальпеля.

– Какого черта он вообще это делает? – спросил комиссар, больше у самого себя, но патологоанатом снял пенсне и, задумчиво протирая стеклышки, ответил:

– Я думаю, это некое душевное расстройство. В сущности, безобидное коллекционирование в помутненном рассудке этого несчастного превратилось в жестокую манию.

– Думаете, он несчастный? – фыркнул Бреннон. – Да он, поди, счастлив по уши, что занят любимым делом.

– В университете сейчас преподает доктор фон Брок. Если хотите, я могу попросить его о консультации. Это весьма выдающийся ученый в области психиатрии.

Комиссар поразмыслил. Вообще, если учесть, что полицию консультирует какая-то двуединая сущность по поводу нечистой силы, то от психиатра хуже не будет.

– Спросите. Если он сможет описать похожие случаи, то тем лучше. Еще что-нибудь?

– То же, что и раньше. Несколько синяков на запястьях и лодыжках никак не похожи на следы яростной борьбы. Жертва не сопротивлялась, – Кеннеди наморщил лоб. – Но почему? Я не нашел ни одного известного мне наркотика, следов отравления газом, удушья или удара по голове.

– Меня больше интересует, зачем маньяк отрезает у девушек по кусочку кожи, да еще и такому маленькому. Ему понадобится не меньше сотни девушек, чтобы собрать все… весь… – Комиссар обрисовал в воздухе женский силуэт. – Ну вы поняли.

– Загадочно, – согласился старичок. – А поскольку он режет уже умерщвленных жертв, ночью, в полном одиночестве, я не представляю, что мешало ему снять скальп сразу с одной, целиком.

Бреннон засопел. Ему следовало консультироваться с Лонгсдейлом, а комиссар не был уверен, что сможет нормально с ним поговорить после того, что узнал.

«А вдруг Валентина ошибается? Вдруг она просто спутала консультанта с кем-то еще? Она ведь так и не смогла объяснить, почему он таким стал».

Другое, впрочем, мучило Натана куда больше – ее слова о том, что для мертвецов невыносим даже ее след. Но Лонгсдейл не может быть мертв – комиссар сам видел, как он оживал! Он дышал, спал и ел, как все люди, не говоря уже о том, что не вонял и не разлагался на ходу.

«Психиатр, – с тоской подумал Бреннон. – Мне скоро понадобится психиатр, и, видимо, не один. А сразу с санитарами».

Ему еще следовало доложиться Бройду и зайти к Шериданам, чтобы… тут мысль Натана останавливалась. В конце концов, пироман врет, как дышит, что ему стоило наврать и тут? Но, задумавшись, комиссар неохотно признал, что передернул: до сих пор пироман всегда говорил правду.

В итоге, выбирая между докладом Бройду, сказать которому было нечего, и визитом к Лонгсдейлу комиссар с отчаянной храбростью выбрал худшее. Он предупредил дежурного, нахлобучил шляпу и вышел в мокрую февральскую метель с мыслью о том, что в Мазандране хотя бы не было этого гнусного снега. А также маньяков-чародеев, пироманов, точащих зубы на невинных племянниц, и всяких двуединых тварей, чтоб им опухнуть…

В доме восемьдесят шесть свет горел по всему второму этажу – Лонгсдейл зарылся в недра своей обширной библиотеки в поисках подходящего ритуала. Бреннон позвонил. Дверь открылась медленно, со зловещей бесшумностью. На пороге стоял пес. При виде комиссара двуединая тварь вопросительно пошевелила ушами в глубине густой гривы.

– Денек, однако, – мрачно сообщил Рыжему комиссар, снимая пальто. Животное сочувственно фыркнуло, потерлось боком о ногу Натана и потрусило по лестнице наверх.

Лонгсдейл стоял у стеллажа и, недовольно хмурясь, листал большую книгу в черном переплете. Джен раскладывала по столу какие-то схемы, испещренные непонятными значками. Бреннон громко кашлянул.

– А, комиссар, – без особой приветливости отметил консультант и захлопнул книгу. – К сожалению, пока ничем не могу порадовать.

– Зато я могу. Ко мне сегодня явился пироман.

– Что?! – пронзительно крикнула ведьма, вскинувшись над кипой схем, как змея. Лонгсдейл недоверчиво спросил:

– Тот самый? Но зачем?

– Собственной персоной. – Натан выложил на стол амулет. – Высказал критику по поводу этой штуки.

Консультант залился бледно-розовым румянцем, как школьник.

– А заодно поделился со мной кое-какой информацией. Сядьте.