Поросла быльем-травой Память вешняя. Я – с седою головой. Ты лишь прежняя. Не скопил себе добра, Златой утвари. Лишь на гуслях я играл Красоту твою. На чужбинке я слагал Песню нужную. А вернувшись, повстречал, Но – замужнюю. Ветер в поле разбросал Слезы-катышки. Дважды в двери я стучал К смерти-матушке. Не прибрал меня Господь. Поднял гусли я. Серебром покрыла злость Кудри русыя. Как с тех пор осиротел – Все мне – ближние. Но о чём бы я ни пел, Видно: лишний я. Как отрезанный ломоть Зрит на хлебушек – Так и я, прости, Господь, Знаю девушек. Ведь душе не приказать Жить минутою. Знать, до веку мне играть Красоту твою...
Одиночество, Одиночество, Ты фамилия мне и отчество. Обобрало меня ты дочиста, Одиночество. Нет страшнее пытки под звёздами: Нараспашку глазами бесслёзными Бесконечной ночью ворочаешься, Одиночаешься. И следов за тобою нет, кроме Чёрных капель запёкшейся крови По дороге к Его Высочеству Одиночеству. Безответно раскрыты объятья – Ведь нет места двоим на распятье! Как проклятье, как сглаз, как пророчество, Одиночество, Бог! Одиночество.Одиночество, Одиночество, Ты фамилия мне и отчество. Обобрало меня ты дочиста, Одиночество...
Два ангела, два птаха разноликих, Незримо на моих сидят плечах: Один исполнен радости великой, Другой в печали сумрачной зачах. Нашёптывает в ухо мне грустивый – И я кручины хлеб крошу в слезу. Истерзанный, покинутый, гонимый, Я пестую страданья, как лозу. Иные песнопенья у счастливца: Нирванны их несметные дары – Я всемогущ, как дух, един в ста лицах, Безумствую, ан знаю: до поры. Минувших лет натянутые вожжи Влекут на круг своя любой искус. Я – перст, послушный воле длани Божьей. Той жизни имярек – смятенье чувств...