Голос Вселенной 1991 № 11

Перед его мысленным взором всплыли лица непосвященных. Что это за жалкие лица, что за гадкие! Это лица червей, слизней – мягкие, дряблые, незащищенные ни чешуей, ни пластинами, ни даже тончайшим слоем хитина! Они вызывали отвращение. Почему он не убил этих двоих сразу? Их надо было прикончить на месте, прямо там у Провала, прикончить, сжечь заодно с их жалким кораблишкой, допотопным суденышком, на каких выползают во Вселенную все эти недомерки, полуживотные! Они и есть животные! И его рука потянулась тогда к аннигилятору. Но глаза! Что-то мелькнуло в их глазах – и он понял, они шли к Провалу, специально шли, они пытались заглянуть в него! Жалкие, несчастные, убогие… но неслыханно дерзкие, не понимающие, на что они идут, куда! И в нем колыхнулось что-то, он про все забыл. Их невиданная нелепая дерзость заразила его, сделала безумцем.

…Гун вздрогнул. Шквал воспоминаний улетел так же неожиданно, как и налетел, оставив в груди пустоту и ничего более. Надо было заняться делом, в не ковыряться в собственной памяти-что толку! Нельзя расслабляться! Нельзя! Минутная слабость вместо сосредоточения сил и воли отключила защитные механизмы. Гуну стало не по себе. Он вдруг спиной, каждой чешуйкой сквозь плотный балахон комбинезона ощутил опасность. Напрягся. Тело одеревенело. Неужели он влип?! Неужто попался?! Промах! Опять он допустил промах! Здесь нельзя расслабляться, нельзя предаваться воспоминаниям!

Он осторожно скосил глаз, потом медленно повернул голову – и сразу пришло облегчение. Ничего существенного сзади не было, теперь он ясно видел это. Тревога оказалась ложной. И все же… Метрах в двадцати, у самого обрыва, отсекающего невысокий зеленый бережок от спокойной тихой воды, стоял местный слизняк, стоял как завороженный. Гун не сразу определил, что это и не слизняк, а скорее слизнячка, самка, но это было не столь важно. Плохо, что его заметили! Нет, Гуну не хотелось крови, ему не нужны были эти пустые жертвы. Но и он умирать пока что не собирался.

Первые пять шагов он сделал очень осторожно, с вкрадчивостью раздавленной его капсулой твари. А потом прыгнул – резко, неожиданно, выставив вперед руки. И замер, застыв перед жертвой в растерянности. Это было странное ощущение, почти не ведомое ему. Стоило протянуть руку, чуть сдавить это открытое хрупкое горло – и все! Потом отнести тело подальше, в горы, сжечь аннигилятором, или утопить, завалить камнями в подводной пещере.

Слизнячка смотрела на него бесцветными прозрачными глазами и не могла пошевелиться, она была как в параличе. Гуну показалось странным, что он может оказывать одним лишь своим видом такое воздействие – ведь он же не гипнолокатор! Примешивалось и нечто иное, Гун не сразу догадался, что это всерьез, он даже тряхнул головой и отогнал всплывший перед глазами образ прекрасной и бесконечно далекой, давно истлевшей и рассыпавшейся на молекулы Анхи. Нет! Не может быть! Эти жалкие, гадкие слизняки не могут пробудить в нем ничего подобного, нет! Между ними нет ничего общего, это совсем другой мир! А в голове стучало, в груди жгло. Рассудок отказывался повиноваться – снова нахлынуло. Но теперь это были не воспоминания, теперь это было глубинное, инстинктивное, потаенное.

Он протянул руку, положил ее мягким движением на плечо самке и, преодолевая тошноту и брезгливость, принятул слизнячку к себе, запрокинул ей голову, вгляделся в прозрачные глаза. В голове загудело сильнее: они такие же! они точно такие же! надо лишь представить себе, что они нормальные существа, с которых содрали… нет, с которых сама слезла чешуйчатая кожа, сошли хитиновые покровы! они просто обнажены до предела! обнажены больше, чем это можно представить! а так – нормальные существа! а какие у нее глаза – и неприятно смотреть в них, и выворачивает от отвращения… и притягивает вместе с тем, завораживает! Гун не понимал, что с ним происходит, он был как в дурмане.

Ольга не спала всю ночь. Она лежала в платке с закинутыми за голову руками и мечтала. Мечты ее были просты и приятны. И главное, верилось, что они не рассеются с рассветом. Ведь есть же на белом свете справедливость! Есть, наверняка есть!

Мечты ее состояли из двух частей. В первой грезилось какие именно муки выпадут на долю изменщику Бату. Во второй – какого отличного парня она встретит в самое ближайшее время и как они на славу и на зависть всем заживут!