Голос заботливого предостережения

Старец Ефрем и сам рассказывает этот эпизод своей жизни: «Сначала мне, а потом и старцу Иосифу было откровение о календарном соблазне, о том, что истинная Церковь в Константинополе, а не у клики так называемых зилотов. Тогда мы вернулись в Церковь, где была и вся Святая Гора. Мой старец хотел остаться с зилотами, а я принуждал его разорвать общение с ними, обещая уйти от него, если он не откажется от своего решения. Отец Никифор был вынужден уступить. Когда мы вернулись в келию, он в огорчении и раскаянии сказал мне: “Почему же ты, чадо мое, принудил меня и мы сделали это? Сделал бы это после того, как я умру”. И что же? - продолжает отец Ефрем.- Благодать ушла от меня, и я остался сухим, без чувства и без утешения. Два года я переживал оставленность благодатью и искушения, что было епитимьей от Бога, и сделал выводы о значении послушания и зависимости послушника от старца»[12]. Ученики отца Ефрема рассказывают, что в тот момент, когда отцы по указанию Божию утвердились в решении соединиться с Церковью, то «отец Никифор немного упорствовал, однако отец Ефрем, не желая разлучаться со старцем Иосифом, убедил отца Никифора присоединиться к Церкви. Таким образом, вся калива святого Ефрема вернулась в каноническое единство со всеми афонскими монастырями». После этого отцы пошли встречать Пасху к отцам, находящимся во Вселенской Церкви. Отец Ефрем служил там и во время пения во славу Богородицы «такую благодать чувствовал в алтаре, что разве только лишь Саму Пречистую Деву не видел!»[13], как признавался позже сам старец. Отец Иосиф Ватопедский свидетельствует, что, вернувшись в Церковь, отцы «на деле познали силу благодати в совершаемых Таинствах. Отец Ефрем всегда видел, как на Божественной литургии Божественная благодать претворяет Честные Дары в Тело и Кровь Христовы. Во все же время своего пребывания с зилотами он видел перед собой что-то похожее на покров, который мешал ему разглядеть Божественную благодать. Покров этот пропал, когда он вернулся в живую Церковь»[14]. Однако отец Никифор, как свидетельствуют ближайшие ученики отца Ефрема, «проведший всю жизнь с соседями-зилотами, закапризничал и стал сильно расстраиваться. Он настаивал на возвращении к зилотам. Отец Ефрем оказался в трудном положении. Перед ним возникла дилемма: остаться в послушании у отца Никифора или бросить его и соединиться с Церковью? Он много молился, попробовал убедить старца, нажать на него. Безрезультатно»[15]. Старец Иосиф Ватопедский свидетельствует то же: «Отец Никифор в своей простоте настаивал на том, чтобы остаться с зилотами[16]. Для отца Ефрема это было постоянным испытанием, потому что отец Никифор не желал оставить привычного, а стремление к благодати терзало ученика, который считал послушание непреложным правилом и не хотел оказаться вне его. «…» Так крест отца Ефрема с каждым днем становился все тяжелее. Несмотря на то, что все убеждало их в том, что Церковь - именно там, где им было указано свыше, несговорчивость упрямого отца Никифора только усугубляла мучения отца Ефрема»[17]. И что же решает отец Ефрем? Он почувствовал, что «Бог как будто наложил на него епитимью», посоветовался со старцем Гавриилом - игуменом монастыря Дионисиат - и с отцом Герасимом Песнописцем[18]. Оба сказали ему: «Отец, позаботься о спокойствии твоего старца». Как говорит жизнеописание, «это был переломный момент в жизни отца Ефрема. Его желанием было жить в канонической полноте с Церковью, но это означало бы уход от своего старца!». Но «отец Ефрем молитвой познал, что нет большего падения для монаха, чем пренебрежение своим старцем, этому учит и глубокая святогорская традиция. Ведь и Божественный Устроитель Церкви стал послушлив даже до смерти, смерти же крестной (Флп. 2, 8). И тогда отец Ефрем делает свой выбор: он остается в послушании у старца. Он выстрадал это решение, и потому Господь и показал его впоследствии великим учителем послушания. Он не раз говорил: “Старец стоит выше церковноначалия, и если твой старец не разрешил тебя от своего слова, то вся Церковь уже не сможет этого сделать”»,- возвышенно пишут о всецелом послушании своего наставника присные его ученики[19]. То же говорит о выборе отца Ефрема в этой ситуации и Иосиф Ватопедский: «Тогда он помыслил о том, что нужно совершать послушание до самой смерти своего сурового старца, а потом уже продолжить жизнь по Преданию Церкви. Это сказал ему и отец Никифор: “Чадо мое, почему ты подталкиваешь меня к тому, чего я не могу сделать? Потерпи немного и после моей смерти делай все, что хочешь”. Так и получилось через двадцать три года (!), когда у него уже стали появляться свои ученики» - так оканчивается глава «Календарная проблема и послушание» в книге «Блаженный послушник»[20]. В жизнеописании отца Ефрема его ученики замечают, что после принятия им решения о том, что лучше остаться в послушании у старца (чем «бросить его и соединиться с Церковью»), «его, однако, не покидали муки совести и душевная боль. Он, получивший извещение воссоединиться со Вселенским Патриархатом, опытно познавший, что Церковь - прежде всего любовь, он, у которого при слове “Церковь” сердце подпрыгивало, как ребенок, много лет не обнимавший свою мать, он, считающий старца Иосифа и его братство самыми близкими людьми, перед которыми он преклонялся,- теперь он должен был все это оставить». Но, «к счастью,- как пишут ученики,- недолго его мучили эти сомнения. Он решил так: “Сердцем я буду всегда с Церковью, телом же,- не надолго, с зилотами, до тех пор, пока не закроются глаза моего старца”. Этим и утешился». Житие свидетельствует, что этого момента воссоединения с истинной Церковью отцу Ефрему пришлось ждать до 1975 года, то есть целых двадцать три года. «Он остался образцовым послушником, никому не подав соблазна ни в чем»[21],- торжественно свидетельствуют ученики старца.