Голос зовущего

Быстрым взглядом женщина окинула комнату, словно желая убедиться, что Струга один. В руках она держала мужской зонтик. Когда повернулась, чтобы повесить его на вешалку, Струга сквозь прозрачный капрон разглядел у нее на ногах голубоватые прожилки. Ноги были крепкие, и Струга про себя решил, что когда-то женщина занималась спортом.

Он предложил ей сесть. Люди приходили сюда с единственной просьбой, и он уже знал, с какой.

Пропал кто-то из родственников, — муж, брат, сын, отец, мать или кто-то другой. Струга знал и слова, которые будут сказаны. Многие точно так же сидели перед ним. Он ждал, но женщина молчала.

— Прошу вас, я слушаю, — напомнил он, пододвинув к себе анкетные бланки.

Едва она заговорила, Струга протяжно вздохнул. Начало розыска всегда было делом скучным, приходилось соблюдать массу формальностей. Составление анкет, подробное выяснение обстоятельств, осмотр фотографий, если таковые не забывали захватить при первом посещении. Звонки в травматологическую клинику, в морг, просмотр списков задержанных лиц и так далее; с кем дружил, с кем знался — расспросы и снова расспросы, и только потом, если случай оказывался действительно серьезным, если тревога была ненапрасной, лишь тогда в пестроте фактов и обстоятельств начинали проступать контуры и линии. Теперь вот предстояло заняться этим ребусом, однако до разгадки было еще далеко, и Струга, превозмогая знакомую служебную скуку, убыстрял начальную кажущуюся неспешность незаметными для постороннего глаза мелочами. Такими мелочами могли быть — по-брейгелевски выписанная деталь, вроде бы незначительная, нечаянно проскользнувшая оговорка, забытый предмет, письмо, адрес, знакомство, на первый взгляд мимолетное, а в общем-то сыгравшее роковую роль.

II

Архитектор Эдмунд Берз в пятницу вечером на своей машине выехал в деревню навестить родителей, пообещав вернуться в ночь с воскресенья на понедельник. И не вернулся.

Чего только не передумала Эдите Берза, стараясь объяснить причину задержки. Родители мужа были в добром здравии и помирать отнюдь не собирались. И срочных сельских работ в эту пору не предвиделось. С середины сентября в деревне начинают не спеша, не торопясь убирать картошку.

Не выспавшись как следует, Эдите с утра позвонила в архитектурную мастерскую, где работал Эдмунд, ио мужа на работе не было. Никто о нем ничего не знал. Может, с ним что-то случилось в дороге? В ночь с воскресенья на понедельник выпал туман. Но тогда бы ей позвонили. Нет, катастрофу Эдите решительно отвергала. Машину купили всего год назад, и мотор и тормоза исправны, у Эдмунда отличная реакция. Водитель он осторожный. Эдите еще раз повторила для себя: катастрофа исключается.

Мог бы телеграмму прислать или доехать до сельсовета, позвонить оттуда в Ригу, хоть как-то подать о себе весть, чтобы жена не волновалась.

За восемь лет супружества они расставались, да и то на короткое время, всего дважды. В первый раз, когда Эдмунд находился в заграничной туристической поездке, во второй раз в такую поездку отправилась она, причем Эдите ежедневно писала письма, а от Эдмунда пришло всего две открытки с непонятными каракулями, Эдите их разбирала чуть ли не неделю.

В шесть часов вечера Эдите вернулась домой — она тоже работала архитектором, только в другой мастерской. Мужа все не было. Тогда Эдите охватило предчувствие: случилось что-то серьезное. Она позвонила сослуживцу мужа Ритманису.

— Добрый вечер, говорит Эдите. Эдмунд вас предупредил, что в ближайшую пятницу мы ждем вас в гости?

— Эдмунд должен был сегодня встретиться с англичанином, — ответил на это Ритманис, — но твой досточтимый супруг не соизволил даже нас предупредить, что не явится! — Ритманис недовольно бурчал в трубку — так и казалось, что над самым ухом у нее кипит и булькает черный котелок и что булькать он не перестанет, пока весь не выкипит. — Нам самим пришлось выкручиваться. Ты ведь знаешь, на всю мастерскую один Эдмунд хоть сколько-нибудь говорит по-английски. Передай-ка ему трубку, я расскажу, как было дело.

— Эдмунд еще не вернулся, — сказала Эдите. — Так вы придете в пятницу вечером?

Пятница была предлогом. Эдите не хотелось, чтобы Ритманис узнал, что она не имеет ни малейшего представления, где находится Эдмунд.

Ничего, попозже заявится, успокаивала себя Эдите.

— В пятницу вечером? Сейчас, — отозвался Ритманис, — сейчас я посоветуюсь с женой, узнаю, свободны ли мы в пятницу вечером.

Некоторое время трубка хранила молчание, в глубине черного котелка Ритманис шептался с женой о пятнице.

— Да, — сказал он, даже не поинтересовавшись, слушает ли Эдите, — в пятницу вечером мы свободны.

— Значит, ждем вас к семи, — сказала Эдите и добавила — Как только Эдмунд вернется, он позвонит. Задержался в деревне у родителей. Всего хорошего.

Она повесила трубку, и Ритманис ни о чем не успел расспросить.

Теперь уж Эдите не сомневалась: в деревне случилось что-то серьезное. Во-первых, сегодня в Ригу приехал известный английский архитектор, и Эдмунд, как коллега и гид, должен был сопровождать его по городу.