Голоса

Короче говоря, изучение придуманного им поля требовало взаимодействия с людьми и лучшего их понимания, с чем у Мити до сей поры дело обстояло неважно.

Додумавшись до этой простой мысли, Митя присвистнул и сказал себе: «Вот так так!» С одной стороны, он, как и подобает ученому, хотел бы остаться чуть в стороне, наблюдая объект сбоку или сверху, но, с другой стороны, он шел по лесной дороге, а в руке у него болтался полиэтиленовый мешочек с одной из форм поля сознания. Мысли по поводу этого мешочка, и предстоящая встреча с адресатами, и все последующие мысли людей, которые прочтут письма, и непредсказуемая реакция незнакомой девушки Светланы Чижовой — все это тоже входило в названное поле, вовлекая в него Митю и, казалось бы, лишая его научной объективности.

«Может быть, это поле нуждается в особом методе исследования? В исследовании методом участия?.. Да-да, в обоих смыслах этого слова — как содействии и сопереживании!..» Подумав так, Митя опасливо покосился на спрессованные в мешочке конверты.

Чудесным образом он не заблудился, а вышел по тропе к новому полю, на котором рос горох. Вдалеке Митя увидел скаты крыш незнакомой деревни. Обходя поле, чтобы к ней подойти, он услышал откуда-то сбоку музыку, доносящуюся из громкоговорителя, что указывало на близость лагеря. Митя пошел на звук и через десять минут увидел палатки, раскинувшиеся у реки. Рядом с палатками стоял грубо сколоченный навес, под которым размещался длинный стол, а поодаль дымила крохотная деревянная кухонька.

Митя направился к кухне и нашел там двух симпатичных девушек с раскрасневшимися от жара лицами. Одна из них, вооруженная огромной поварешкой, болтала ею в котле, вмазанном в печь, а другая резала лук на дощечке.

Митя потряс в воздухе мешочком и сказал:

— Я вам письма принес. Кому отдать?

Девушка с поварешкой приостановила процесс и недоверчиво взглянула на Митю. Другая подбоченилась с острым ножом так, что острие его грозно направилось в Митину сторону.

— Наконец-то! — сказала девушка с поварешкой. — Мы уж думали, вы там, на почте, все поумирали.

— Да я… — начал было Митя, но остановился. После такого оптимистического начала девушки, бросив кухню на произвол судьбы, повели Митю к начальнику лагеря. Начальник лежал в своей палатке в одних брюках. Он взял мешочек, вытряхнул из него письма и перебрал их. Отодвинув одно в сторону, он сложил остальные ровной стопкой и пробурчал:

— Ну спасибо и на этом… Хорошо работаете!

Митя виновато потупился.

— Мне нужно найти Светлану Чижову, — сказал он.

— Зачем?

— Ей телеграммы.

— Она, наверное, на пляже.

Мите показали, где пляж, и он отправился туда. Остановив какого-то парня в плавках, Митя спросил, где ему найти Чижову. Парень долго оглядывал пляж, потом показал:

— Вот там, видите? В желтом купальнике.

Митя подошел к девушке в желтом купальнике, которая лежала на спине, имея на носу налепленный листок подорожника. Глаза у нее были закрыты. Мокрые волосы, сплетенные в темные льняные жгутики, рассыпались на песке.

— Вы Чижова? — каким-то не своим, более грубым голосом спросил Митя.

Девушка открыла глаза, оказавшиеся удивительно голубыми, и посмотрела снизу на Митю.

— А что? — спросила она.

— Вам телеграммы, — как можно более хмуро сказал Митя.

Он достал телеграммы и вручил их Чижовой подчеркнуто бесстрастно, будто не знал их содержания. Девушка села и начала читать с последней, быстро пробежала ее, потом вторую, первую, снова последнюю, точно искала еще какую-то, четвертую, где сообщалось бы, что все уже в порядке. Она вскочила на ноги и закричала:

— Вы что?!. Ну вообще!.. Где вы были раньше?

— Распишитесь в получении, — вдруг неожиданно для себя сказал Митя, успев с изумлением отметить, что роль, принятая человеком, диктует ему слова.

— Где?.. Что?.. — растерянно проговорила девушка, а по лицу ее уже текли сами собою слезы.

Она смотрела Мите на руки, ища бланк квитанции, карандаш или что там еще, чтобы расписаться.

— Я на вас жаловаться буду, — всхлипывая, сказала она.

Митя порылся в карманах и нашел там сложенный вдвое листок, на одной стороне которого были написаны формулы. Это был черновик с первым наброском его теории, сделанный еще тогда, в березовой роще.

Митя протянул листок вместе с карандашом девушке. Она послушно взяла бумагу, непонимающе взглянула на формулы и, перевернув листок, написала: «Телеграммы получила». Все еще плача, она расписалась, неловко водя карандашом по листку, который держала на ладони. Она еще раз взглянула на формулы, какое-то понимание зашевелилось в ней, что-то такое мелькнуло во взгляде, но для полного понимания не было времени.

— Собирайтесь, — сказал Митя. — Я вам помогу.

Она так же послушно, вытирая тыльной стороной ладони слезы, подняла с песка полотенце, книгу, повернулась и пошла к палаткам. Спина у нее была облеплена песком. На кончиках волос тоже налипли песчинки.