Голоса эпохи. Избранная проза и поэзия современности. Том 1

– Единственный раз, когда мы её предостерегли, просто предостерегли, она собрала вещи и ушла!

– Нет, не предостерегли! Мы поставили ультиматум! А разве можно ставить ультиматумы влюблённой женщине?

– Тоже мне женщина! Просто запутавшаяся девочка, возомнившая, что обрела неземную любовь! Да к кому! Этому прощелыге, бездельнику, который даже говорил с ней командами! «Вера, мы уходим!» – передразнил его тон отец.

– Ты по-прежнему считаешь, что она девочка. А она взрослый, сформировавшийся человек. И давай я не буду говорить, на какие жертвы пойдёт любящая женщина!

– Пока эта женщина пошла на одну лишь жертву – бросила родителей.

– Мы сами её вынудили, – крикнула мать в спину уходящему отцу.

Он захлопнул за собой дверь в гостиную, куда перебрался спать три года назад. Комната Веры так и осталась пустовать. Туда уносились все предметы – напоминания о ней. Но входить туда решалась только мать – убрать время от времени пыль и проветрить.

Наутро мать, еле дождавшись приличного времени, позвонила подруге дочери.

– Леночка, здравствуй! Ты можешь дать номер Веры?

– А что это вы заинтересовались Верой? Три года ни слуху ни духу, а тут, как только она стала знаменитой, вам понадобился её телефон?

Вокруг сердца матери образовался глубокий ров, и туда ухнуло, больно ударившись о дно, сердце.

«Ничего, это всего лишь глупая девочка, она не поймёт», – успокоила себя мать.

– Нет, Леночка, просто отец болеет. Может, Вере хотелось бы знать об этом, – соврала она.

– Я спрошу её. Если захочет знать, сама позвонит, – дерзко кинула та в ответ и оборвала разговор.

На следующей неделе они, не сговариваясь, включили телевизор и молча уселись в ожидании начала песенного конкурса. Среди лиц, голосов и света они слышали лишь чистый, звонкий голос Веры и видели лишь её слёзы, когда та поняла, что их не пропустили на следующий этап.

Мать заплакала вместе с ней, так как возможности видеть её у неё уже не осталось. Отец, бормоча под нос ругательства в адрес жюри, ушёл в ванную и, хлопнув дверью, включил душ.

Утром за завтраком мать решительно сказала мужу:

– Я еду в Москву!

Отец поднял на неё удивлённый взгляд:

– К кому? Ты даже не знаешь её адреса! Москва – огромный город, где ты её найдёшь?

– У меня по крайней мере есть след! Я сниму гостиницу и пойду на телевидение! Решай, ты со мной или нет?

Через неделю, после долгих согласований отпусков на работе у мужа и у себя, мать занялась поиском гостиницы недалеко от Останкино, стала спешно покупать подарки и собирать вещи. Эта суета вдохнула жизнь в их унылое ожидание, как будто застоявшийся матрас вытащили на солнце и хорошенько взбили. Мать теперь, сидя вечером перед телевизором, тихо улыбалась, не вникая в перипетии очередного сериала, полностью погружённая в мысли о поиске дочери и об их встрече.

Муж любовался её внезапно помолодевшим лицом, но, в отличие от жены, предстоящая поездка нервировала его, выбивала из колеи.

За день до отъезда в дверь позвонили. У порога стояла Вера.

– Верочка, деточка, – всплеснула руками мать, но не осмелилась обнять, а бросилась втаскивать чемодан.

Подбежал отец и выхватил его у матери.

– Проходи, родная! Ты бы сообщила хоть, мы бы подготовились! – пропустив дочь, захлопотала мать.

– Да брось ты этот чемодан, мы сами разберёмся! Сходи лучше в магазин, у нас же холодильник стоит пустой и отключённый! – обратилась она к мужу.

Вера стояла осунувшаяся и потерянная. После ухода отца мать с дочерью обнялись и заплакали.

– Что? Что с тобой, моя девочка? – гладила Верины волосы мать.

– Я думала, вы меня прогоните, – всхлипывала Вера.

Когда отец вернулся, нагруженный покупками, мать, опередив звонок, открыла дверь и приложила палец к губам: «Вера спит».

Они молча прошли на кухню и стали разгружать пакеты.

– Завтра попробую сдать билеты, – тихо сказал отец, – но думаю, уже поздно.

– Да, в лучшем случае со штрафом.

– Ну и ладно. Лучше так, чем ехать неведомо куда.

Мать взглянула на него: седого, с залысинами на висках, уже пожилого мужчину с каким-то покорным выражением на лице. И куда делся тот Миша? Легкоатлет, высоченный красавец, по которому сохли все девчонки?

Мать с отцом, стараясь не разбудить дочь, хлопотали на кухне, и в полночь, когда уже любимые Верой плов, тушёная морковь и шарлотка были готовы, а они засобирались спать, Вера вошла на кухню и молча обняла родителей.

Мать накрыла на стол, отец достал три рюмки и налил всем коньяку. Молча чокнулись и выпили. Вера, чуть пригубив, ковырялась в тарелке с пловом, а мать с отцом молча ждали, когда она начнёт говорить.

Это была совсем другая Вера. Уже не та яркая и весёлая девочка, которая ушла три года назад.

– Понимаешь, мам, я ему не нравлюсь! – крупные слезинки выкатились из глаз и упали прямо в тарелку. – Разве так бывает? – повернулась она к отцу.

Отец хмыкнул и насупился.

– Может, он просто не любит тебя? – робко спросила мать.

– Говорит, что любит. Разве это возможно? Разве можно любить, если не нравится ничего: ни внешность, ни характер, ни-че-го! Не так готовлю, не так говорю, не так одеваюсь, не так пою…