Голоса из России. Очерки истории сбора и передачи за границу информации о положении Церкви в СССР. 1920-е – начало 1930-х годов

Косик Ольга Владимировна Голоса из России. Очерки истории сбора и передачи за границу информации о положении Церкви в СССР. 1920-е – начало 1930-х годов

Светлой памяти моих родителей Владимира и Нины

Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви ИС 12–122–2282

Вступление

Сопротивление насилию становится особенно трудным в условиях информационной изоляции. Поэтому важной составной частью гонений на Русскую Православную Церковь в XX в. была борьба с правдивой информацией о Церкви и ее служителях. Дело не ограничивалось сокрытием истинного положения в церковной сфере или облечением в покров тайны действий представителей власти. Средства массовой информации публиковали сведения, не имеющие ничего общего с реальностью, распространяли ложь и клевету, формируя сознание безрелигиозного человека, строителя «светлого будущего».

Блокирование каналов связи, развитая система дезинформации, запрет на объективное освещение событий легли в основу информационной деятельности властей в религиозной сфере. Почти все попытки распространения сведений об истинном положении Церкви стали расцениваться как контрреволюционная деятельность или антисоветская пропаганда, а если материал готовился к передаче за границу, то это характеризовалось как шпионаж.

Постепенно создавалась монополия на информацию с целью трансформации ее в выгодном для властей ракурсе.

В ответ на это развивалась деятельность по сбору, сохранению, копированию и распространению информации о Церкви. Выдающийся историк и собиратель церковных документов М. Е. Губонин писал: «…при всем (мягко выражаясь) “своеобразии” тогдашней церковной обстановки (20–40-е гг.) стремление к сохранению письменных памятников текущей церковной истории не ослабевало среди некоторых представителей общества, жившего интересами Церкви, хотя и было обставлено весьма значительными трудностями бытового порядка»[1].

Информация о церковной жизни в стране поступала в канцелярии высшей церковной власти; некоторые собиратели архивов хранили наиболее важные директивные партийные и государственные материалы, оригиналы и копии официальных церковных документов, письма, порой заменявшие архиерейские послания и обращения, богословские трактаты с анализом современной ситуации, вырезки и копии публикаций иностранной печати о положении Церкви в нашей стране, цитаты из опубликованных в Советской России и СССР статей, книг, авторам которых было дозволено цитировать церковные документы.

Церковные деятели искали и находили способы передачи важных документов или корреспонденций за границу, где эти материалы зачастую попадали на страницы эмигрантских газет и журналов. Сделав круг, эта информация иногда возвращалась на родину. Вновь попавшие в Россию материалы о Церкви распространялись с помощью копирования на машинке или от руки и становились известными значительному числу людей. Порой легче было ознакомиться с выпиской из зарубежного издания, чем получить доступ к информации о Церкви в своей стране.

Информирование зарубежья имело целью побудить религиозных политических и общественных деятелей других стран, правительств, общественных организаций к выступлению в защиту Русской Церкви, а также к оказанию материальной помощи ссыльным и заключенным. Другой причиной поиска этих контактов было ожидание моральной поддержки со стороны эмигрировавших церковных деятелей. Особенно это касалось выбора тактики действий в сложных и конфликтных ситуациях, зачастую спровоцированных властями, как, например, обновленческий раскол или отход части духовенства и мирян от митрополита Сергия (Страгородского) после выхода его декларации 1927 г.

И действительно, на страницах эмигрантских газет то и дело появлялись материалы, посвященные гонениям на Церковь, письма иерархов, указы высшей церковной власти, обзоры церковных событий.

Революция и Гражданская война разорвали народ, семьи, Церковь. Понятен острый интерес эмигрантов к тому, что происходило в оставленной ими стране. Положение Церкви волновало изгнанников, которые старались вникнуть в сущность сложных церковных ситуаций, возникавших в России. Материалы черпались из советской прессы, из частных писем, из рассказов беженцев и оказавшихся в командировке научных сотрудников. Находились люди, взявшие на себя переправку за границу сведений о том, что происходит в Русской Церкви. Их имена при публикации этой информации по понятным причинам не сообщались. Освещение событий было довольно оперативным, хотя тайна порой порождала фальсификации.