Голоса из России. Очерки истории сбора и передачи за границу информации о положении Церкви в СССР. 1920-е – начало 1930-х годов

Сегодня я имел счастье получить Ваш портрет. Тронут до глубины души Вашей милостью и вниманием. К сожалению, вот уже 5 месяцев не имею от Вас никаких вестей и даже до последнего времени не знаю о месте Вашего нахождения. Последнее полученное здесь известие из Гомеля говорило о лишении Вас свободы… хочу верить, что теперь Вы ею вполне располагаете. За это время здесь произошли большие события, едва не вовлекшие заграничную Церковь в раскол. Дело зашло так далеко, что, не появись в газ[ете] «За свободу» от 2 сентября акт Местоб[люстителя] Пат[риаршего] Престола Митрополита Петра от 30/III 12/IV, который я не преминул продвинуть во все наши газеты, в Карловцах подумывали и даже (страшно сказать) готовились избрать преемника почившему Исповеднику здесь, в эмиграции. Конечно, единственным кандидатом карловцы считали митроп[олита] Антония. Владыко Евлогий стойко противился этому, и думаю, что не признал бы карловацкого раскола… Слава Богу, теперь митр[ополит] Антоний признал публично Высокопреосв[ященнейшего] Петра, мит[рополита] Крутицкого, за законного временного заместителя почившего Патриарха. Должен сознаться, что отчасти в этой нашей неопределенности повинна Москва. Сюда до сих пор не прислан этот акт Местобл[юстителя] Патр[иаршего] Престола и только недавно в Ревеле, а затем и повсюду опубликовано послание Митропол[ита] Петра от 29 июля с. г.[172] Произвело оно громадное и благоприятное впечатление».

Корреспондент просил от лица всей зарубежной Церкви направлять на указанный им адрес копии всех актов, воззваний и распоряжений Местоблюстителя Патриаршего Престола. «Все присланное будет немедленно сообщено куда надлежит и станет весьма полезным для всех в изгнании сущих», – пишет Димитрий[173].

С подобной просьбой Д. А. Ишевский обращался и к епископу Иоанну (Поммеру), в архиве которого недавно обнаружено письмо журналиста от 1 сентября 1925 г., относящееся к взятой им на себя деятельности по информированию заграницы о событиях в Русской Церкви.

Он писал:

«На мою долю выпало большое счастье по мере своих скромных сил и возможностей информировать большинство зарубежных русских национальных газет о жизни Российской и заграничной Православной Церкви. Эта моя церковно-публицистическая деятельность удостоилась быть отмеченной особой высокомилостивой благословенной Грамотою в Бозе ныне почившего Святейшего Патриарха Московского и всея России ТИХОНА, текст коей опубликован в № 9–10 (76–77) «Церковных Ведомостей» – официального органа Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за границей. Но после кончины Святейшего Исповедника моя связь с его Патриаршим Синодом сделалась настолько затруднительной, что я вынужден теперь силою этого прискорбного обстоятельства прибегнуть к Вашему Высокопреосвященству с всепокорнейшей и усерднейшей просьбой: прийти мне на помощь и сделать зависящее от Вашего Высокопреосвященства распоряжение Вашему Синоду о снабжении меня всеми, по возможности, исходящими от Высокопреосвященнейшего Местоблюстителя Московского Патриаршего Престола митрополита Крутицкого Петра церковными распоряжениями, посланиями и воззваниями, какие только становятся известными Латвийскому Православному Синоду»[174].

Судьба Димитрия Ишевского сложилась так. 16 июня 1934 г. он возбудил ходатайство перед Правительством СССР о предоставлении ему, как «корреспонденту русских газет, издающихся в странах Европы, Америки и Дальнего Востока, возможности посетить на несколько недель Москву и другие крупные центры Советского Союза на предмет сбора строго объективной информации…»[175]. Бывший обвиняемый по делу Локкарта указывал на свою верность Родине, заявляя:

«Как верный сын Российской Патриаршей Церкви и патриот своего великого Российского Отечества, вынужденный силою обстоятельств уже 15 лет пребывать за его пределами, я в продолжение всего этого времени всегда и неизменно отстаивал на страницах русской и иностранной печати целость и территориальную неприкосновенность Советского Союза.

В настоящее время, когда угроза территориальной целости Советского Союза начинает с достаточной ясностью обозначаться на Дальнем Востоке и ближнем Западе, я считаю своим прямым долгом использовать свои скромные силы и доверие ко мне их читателей»[176].

Неизвестно, удалось ли получить разрешение на въезд Д. Ишевскому. Думается, что его «советский патриотизм» был искренним. В 1930-х гг. он переписывался с митрополитом Сергием и даже в 1942 г. оказался в числе авторов книги «Правда о религии и Церкви в России»[177].