Голоса лета. Штормовой день. Начать сначала

Так Ева и оказалась одна. Было одиннадцать часов, и она варила кофе для себя и Джеральда. Потом поставила на поднос две чашки, молоко, сахар, тарелку с имбирным печеньем для мужа и, покинув кухню, по коридору прошла к кабинету Джеральда. Он сидел за письменным столом, работал с документами по ведению хозяйства. При появлении жены Джеральд отложил ручку, откинулся на стуле, снял очки.

– Что-то тихо у нас сегодня, – сказал он.

– Конечно тихо. Если, кроме нас с тобой да Мэй, никого нет. Тем более что Мэй наверху, штопает твои носки.

Ева поставила перед мужем поднос.

– Две чашки, – заметил Джеральд.

– Одна для меня. Я выпью кофе здесь, с тобой. Посидим пять минут вместе, поболтаем, пока нам никто не мешает.

– Приятное разнообразие.

Ева взяла свою чашку и отошла к большому креслу у окна, в котором Джеральд иногда дремал после обеда или вечерами читал газеты. Это было очень удобное и по всем параметрам мужское кресло, в котором ее маленькая фигурка просто терялась. Впрочем, и сам кабинет был уютным тоже по-мужски: стены, обшитые деревянными панелями, фотографии кораблей, другие памятные вещи, связанные со службой Джеральда в военно-морских силах.

– Лора чем занимается? – спросил он.

– Ивэн повез ее на экскурсию на своей машине. Я собрала им еды для пикника. Думаю, они поехали в Пенджицаль смотреть на тюленей.

– Надеюсь, благоразумие ему не изменит.

– Я предупредила его, что ей нельзя уставать.

– Я не о том, – сказал Джеральд.

Он очень хорошо относился к Ивэну, но не питал иллюзий на его счет.

– Зря ты так плохо о нем думаешь, Джеральд. Он просто старается быть любезным. К тому же Лора – жена Алека, да и старше она Ивэна.

– Весомый аргумент, ничего не скажешь. Однако она очень мила.

– Красавица, правда? Я не думала, что она красива. Представляла ее себе этакой серой мышкой. Хотя, возможно, до знакомства с Алеком она и была серой мышкой. Просто диву даешься тому, как способны преобразить простушку забота любящего человека и дорогие наряды.

– Почему ты решила, что она была серой мышкой?

– Из того, что она рассказывала о себе. Единственный ребенок, родители погибли в автокатастрофе, воспитывалась у тети.

– Ее тетя – старая дева?

– Нет, скорее веселая вдовушка. Они жили в Хэмпстеде. Но потом, став взрослой, она устроилась на работу и нашла собственное жилье. И, насколько я могу судить, так она жила следующие пятнадцать лет. Работала в издательстве, дослужилась до редактора.

– Значит, она не глупа, но из этого не следует, что она была серой мышкой.

– Да, но это говорит о том, что она не предприимчива. Да и сама Лора первая это признаёт.

Джеральд взболтал в чашке кофе.

– Тебе она нравится, да?

– Очень.

– Думаешь, она счастлива с Алеком?

– Да, пожалуй.

– Как-то неуверенно ты это сказала.

– Замкнутая она, сдержанная. Мало говорит о нем.

– Может, просто не хочет, чтоб ей лезли в душу.

– Ребенка она хочет.

– И что ей мешает его завести?

– Непостижимые женские проблемы. Тебе не понять.

Джеральд, мудрый человек, не стал выпытывать подробности. Вместо этого спросил:

– А если у них не будет детей? Для них это очень важно?

– Для нее, думаю, да.

– А для Алека? Ему ведь, наверное, уже пятьдесят. Хотел бы он снова слышать детский ор в своем доме?

– Откуда мне знать? – Ева нежно улыбнулась мужу. – Я у него не спрашивала.

– Может быть, если…

На столе Джеральда внезапно зазвонил телефон.

– Проклятье, – выругался он.

– Не отвечай. Пусть думают, что нас нет дома…

Но Джеральд уже снял трубку:

– Тременхир.

– Джеральд?

– Да.

– Это Сильвия… Я… О Джеральд…

Ева ясно слышала ее голос и пришла в смятение, когда поняла, что Сильвия рыдает.

Джеральд нахмурился:

– Что случилось?

– Нечто ужасное… Страшное… Отвратительное…

– Сильвия, в чем дело?

– Я не могу… Не могу объяснить по телефону. Приезжайте, пожалуйста! Вместе с Евой! Без никого. Только ты и Ева…

– Что, прямо сейчас?

– Да, прямо сейчас. Пожалуйста. Прости, но больше никто…

Джеральд глянул на жену. Та закивала, словно безумная.

– Сейчас приедем, – пообещал он. Голос у него был ровный, ободряющий. – Дождись нас и попытайся успокоиться. Мы будем минут через пять.

Он со стуком положил трубку на рычаг. Подняв голову, он увидел устремленный на него через комнату полный отчаяния вопросительный взгляд жены.

– Сильвия, – сообщил он, хотя в том не было необходимости. – Вот и посидели вдвоем.

– Что стряслось?

– Бог его знает. Чертова баба. Бьется в истерике.

Он поднялся из-за стола, задвинул стул. Ева тоже встала, все так же держа чашку в руке. Ее рука дрожала, и чашка дребезжала на блюдце. Джеральд подошел к жене, забрал чашку и поставил ее на поднос.

– Пойдем. – Он обнял ее за плечи и, поддерживая, неторопливо повел из комнаты. – На машине поедем.

Дорога, ведущая в деревню, была усеяна слетевшими с деревьев зелеными листьями. Они въехали в ворота дома Сильвии. Ева увидела, что входная дверь распахнута. Терзаемая дурным предчувствием, она выбралась из машины еще до того, как Джеральд заглушил двигатель.

– Сильвия!

Ева вбежала в дом и в дверях гостиной увидела Сильвию с искаженным от горя лицом. Женщины сошлись в середине тесной прихожей.