Голоса лета

Стоя спиной к жене, Алек опустошил карманы, аккуратно разложив на комоде свои ключи, часы, мелочь, бумажник. Потом развязал и снял галстук.

Наблюдая за ним, Лора пришла к выводу, что быть защищенной — это значит лежать в постели и смотреть, как готовится ко сну твой муж. Она вспомнила, как много лет назад, в детстве, ей разрешили спать вместе с мамой, потому что она еще не совсем оправилась от какой-то пустячной болезни. Она лежала в постели матери и так же, как сейчас, из-под отяжелевших век следила сонным взглядом за тем, как мама расчесывает волосы, мажет кремом лицо, надевает прозрачную ночную сорочку.

Алек погасил свет и лег рядом. Лора приподняла голову на подушке, чтобы он просунул под нее свою руку. Теперь они были по-настоящему вместе. Алек повернулся к ней, положил другую руку ей на грудь. Стал медленно водить пальцами по ее телу, лаская, успокаивая. В открытые окна струился теплый ночной воздух, полный загадочных запахов и тихих необъяснимых деревенских звуков.

— Все будет хорошо, — промолвил он.

Утверждение — не вопрос.

— Да, — отозвалась она.

— Ты им очень понравилась. Они от тебя в восторге. — Она почувствовала улыбку в его голосе.

— Чудесное место. Чудесные люди.

— Я уже начинаю жалеть, что мне нужно ехать в Гленшандру.

— Алек!

— Тременхир всегда на меня так действует.

На подобное замечание, подумала Лора, другие женщины, другие жены, более уверенные в себе, воскликнули бы игриво: «Тременхир! А я-то надеялась, что это со мной ты не хочешь расставаться». Но у нее не было ни желания, ни смелости жеманничать с мужем.

— Едва ты выедешь за ворота, все твои помыслы будут устремлены к Гленшандре, — сказала Лора. (Остальные уже там, ждут его. Его старые друзья. Он окунется в свою прежнюю жизнь, какой она была до Лоры, в жизнь, о которой она знала очень мало и одновременно слишком много. Ее глаза наполнились слезами.) — В журналах всегда пишут, что супругам периодически нужно отдыхать друг от друга, — добавила она, стараясь, чтобы голос прозвучал беспечно. — Это укрепляет брак, придает особый вкус супружеским отношениям.

— Прямо как кулинарный рецепт.

Слезы покатились по ее щекам.

— И потом, десять дней — это совсем недолго.

Лора отерла слезы. Алек поцеловал жену.

— По возвращении я надеюсь застать тебя толстой, загорелой и здоровой, — сказал он ей. — А теперь спи.

Рано утром их разбудила пронзительная трель будильника, который Алек завел на половину шестого. Он встал, а Лора осталась в постели, дремала, пока он принимал ванну и брился. После она смотрела, как он одевается, кладет в дорожную сумку свои немногочисленные вещи. Когда он собрался, она тоже встала с постели, накинула халат, взяла Люси из корзины. Они покинули комнату, спустились по лестнице. Старый дом и его обитатели спали. Алек отпер входную дверь, они вышли на улицу. Светало, было по-утреннему холодно и туманно. Лора опустила Люси на землю и, поеживаясь, наблюдала, как Алек положил в машину сумку, нашел тряпку, вытер утреннюю росу с ветрового стекла. Швырнув тряпку в машину, он повернулся к жене.

— Лора.

Она подошла к нему, он ее обнял. Она слышала, как под рубашкой и свитером бьется его сердце. Представила, как он целый день едет и едет по автострадам, ведущим на север, в Шотландию.

— Будь осторожен за рулем.

— Постараюсь.

— Остановись где-нибудь на ночь, если устанешь.

— Непременно.

— Ты всем очень дорог.

Он улыбнулся, поцеловал ее и выпустил из своих объятий. Потом сел в машину, пристегнулся ремнем безопасности, захлопнул дверцу. Завел мощный двигатель и поехал — мимо азалий, через ворота, по дороге через деревню. Лора стояла, прислушиваясь, пока вдали не растворился рокот мотора его автомобиля. Потом позвала Люси и вернулась в дом, поднялась в свою комнату. Она замерзла, но постель, когда она вновь забралась в нее, была уютно теплая, потому что Алек перед тем, как они спустились, включил электроодеяло.

Она проспала до полудня, и, когда пробудилась, комната была залита ярким солнечным светом. Лора встала с кровати, подошла к окну и, положив голые руки на теплый подоконник, выглянула на улицу. Сад томился в знойной атмосфере очередного чудесного денька. На одной из клумб возился какой-то мужчина в комбинезоне. Вдали виднелся кусочек моря — голубая чаша.

Лора оделась, спустилась и пошла на голоса, доносившиеся из кухни, где увидела Еву в переднике, что-то помешивавшую на плите фирмы «Ага», и старушку, которая, сидя за столом, лущила горох. При появлении Лоры обе женщины оторвались от своих занятий и посмотрели на нее.

— Простите, что я так поздно.

— Ничего, ты должна была выспаться. Алек нормально уехал?

— Да, где-то без четверти шесть.

— Лора, познакомься: это Мэй. Ты вчера ее не видела. Мэй живет с нами.

Лора и Мэй обменялись рукопожатием. Рука Мэй, пораженная артритом, была холодной от гороха.

— Здравствуйте.

— Рада знакомству, — поприветствовала ее Мэй и вновь занялась лущением гороха.

— Давайте помогу чем-нибудь?

— Не надо. Ты должна отдыхать.

— Я не могу сидеть сложа руки или слоняться без дела.