Голоса надежды

Сколько лет она разжигала жизнь в этом слабеньком тельце, а теперь, когда, казалось, все беды позади, Любовь не могла принять этой бессмысленной смерти. Не помня себя, она прибежала с сыном в больницу, вломилась в кабинет хирурга и бросилась к нему:

— Спасите, Игорь Васильевич, спасите моего сына, прошу, умоляю, спасите…

Хирург бережно взял безжизненное тело, положил его на кушетку и грустно вздохнул: он ничем не мог помочь этой обезумевшей от горя матери.

— Посидите, пожалуйста, в коридоре, — стараясь не глядеть на плачущую женщину, тихо произнес Игорь Васильевич. — Вас проводит сестра, а я сообщу куда следует, вызову вашего мужа, посмотрю вашего сына…

Володина смерть подрубила всех под корень. Люба как‑то сразу постарела и опустилась. Улыбка сошла с ее милого лица, черные волосы побелели, карие глаза потускнели от слез, лицо приняло такое озабоченное выражение, словно ей что‑то надо было сделать важное, а что — она забыла. Да и ей самой казалось, что она уже старуха, что прожила жизнь, что ждет не дождется смерти. Ничто ее не интересовало, и только иногда она тщетно пыталась понять, как это Володя сам нашел вино за сундуком, напился и погиб.

После похорон Люба возненавидела спиртное, пьяного Игната она тоже ненавидела и боялась, что когда‑нибудь не выдержит и убьет мужа.

Сергей СУЧКОВ

СЛУЧАЙНОСТЬ

Иногда, непонятно откуда,
Как волна набегает строка.
Незнакомое, дивное чудо,
Словно вдаль манит чья‑то рука.

Чья‑то грусть, озорная улыбка,

Жар не вам предназначенных слов.
Может, просто — случайность, ошибка,
Может, то, что зовется — любовь?!

Мы не верим в случайные встречи,

Чьи‑то чувства цинизмом губя!
Все нам время простит, все излечит,
Но простим ли мы сами себя?!

* * *

Не нужные споры, банальная жизнь,
Холодные струны согреет рука.
Не будет понятна безмолвная мысль,
Пока не найдешь своего языка…

Банальные споры, ненужная жизнь,

Озябшие пальцы рождают строку.
Но вспыхнув внезапно, умрет твоя мысль —
Она непонятна опять дураку!

* * *

Есть грязь под ногами, есть шепот морей,
Блестящие капли росы, словно ртуть.
Есть шорох дождя, есть мозаика дней,
И каждый собою несет что‑нибудь!

Есть тысячи взглядов, есть тысячи лиц,

Есть призрачно–сладкий купюровый хруст.
Нас учат так жить — миллионы страниц,
Мы слушаем правду враждующих уст.

Есть голые стены; есть стол и кровать,

Раздробленная до молекул любовь.
Есть то, что не смогут у нас отобрать,
Что даже без нас повторяется вновь.

И все‑таки, нет, очень многого нет,

Нет жизни короткой, но яркой, как сон.
Есть серый закат, есть в тумане рассвет,
А между улыбками — жалобный стон.

ПРИГОВОР

Кленовый лист прилипший к вагонному стеклу
И детская улыбка, как пламя на ветру…

Зачем шептать о прошлом оплавленной свече?

Не видно ржавых пятен на дряхлом кирпиче!

Накличет старый ворон беду мне поутру

И приоткроет тайну — сегодня я умру…

* * *