Голоса ночи (сборник)

– В девяносто восьмом? – Следователь листал бумаги. – Прожили всего пять месяцев?

– Получается, что так.

– Выписывался по своей воле?

– Конечно. Кого можно выписать насильно? Это нужно столько бумажек притащить!

– А третий?

Паспортистка отряхнула руки: во все время разговора она, не переставая, поедала бледные диабетические вафли.

– Ну, тут я не вытерпела, сказала ей пару слов. Что ты, говорю, бросаешься на иногородних? Разве сама не видишь, что у тебя с ними не получается? Это было три года назад. И тоже симпатичный такой мужчина, с шармом…

И она вдруг смутилась, как будто уяснив, что подобное выражение не очень годится для делового разговора.

– А Юля мне ответила, что это ее личное дело. Самое неудобное, что он был тут же, все слышал… Только я уже не могла сдержаться. Нам ведь знаете, что говорят? Следить за такими браками. Может, она их за деньги прописывает? Может, браки фиктивные? А потом суды, расследования…

– Сами-то как полагаете, фиктивные были браки или нет?

Паспортистка перепугалась и зареклась, что никогда не залезала в чужую душу, что только принимает и отправляет куда надо, бумаги и что прав у нее никаких нет. Это наверху будут решать – кого прописать, кого нет. Ее дело маленькое.

– Я уж думала, что она и с этим разведется, – почти со слезами говорила паспортистка. – Только выяснилось, что он умер. Кто бы мог подумать?

* * *

Были посланы запросы по месту бывшей прописки прежних мужей Юлии Чистяковой. Ответы были короткими и однозначными – пропали без вести. Ищут. Не нашли. По прежнему месту прописки никто из них не явился. Удалось лишь кое-что узнать о самих пропавших.

Первый муж Чистяковой уехал в Москву в 1993 году, на заработки, как он сам сказал родителям. Ему в ту пору было двадцать три года, с Чистяковой они были ровесниками. В Москве парень сперва устроился у дальних родственников, затем перешел жить к жене, а вскоре уже имел возможность снимать квартиру. Женился он скоропалительно, но этот шаг вся родня очень даже одобрила. С невестой, правда, никто так и не познакомился, на свадьбу никого не звали, да и свадьбы, в сущности, не было. Расписались в ЗАГСе, сделали пару снимков на память. Юлия была в белом брючном костюме, с красной розой в руках и смотрела в камеру без улыбки. Жених выглядел смущенным. Никто из родственников не говорил с Юлией даже по телефону. Учитывая, что брак длился два года, это было удивительно. Тем более вся родня парня жила или в Москве, или в Рязани, что было совсем недалеко. Но Юлия так и не собралась никого повидать. На нее стали обижаться и в конце концов игнорировать.

– Я ведь не собиралась вмешиваться в их отношения, – говорила мать пропавшего. – Так и сказала – не хочу быть обузой, не собираюсь у вас жить, но познакомиться-то надо? Или это уже не принято?

Отец выражался более определенно. Он сказал, что ничуть не сомневается, «эта стерва» каким-то образом погубила его сына.

– Почему вы так думаете? Сын вам о чем-то говорил? Писал?

Тот отвечал, что хорошо бы так, тогда бы он давно засадил его бывшую женушку за решетку. Были бы какие-то факты. Но дело в том, что как раз после свадьбы их сын, прежде такой внимательный, заботливый парень, внезапно охладел к родителям и вообще к родне. Перестал приезжать, не присылал денег, не интересовался здоровьем матери и отца. Словом, стал совсем чужим.

– Она его прямо как околдовала, – говорила мать представителям власти. Эта семейная пара давно уже потеряла надежду увидеть сына, исчезнувшего восемь лет назад, и была очень встревожена, когда к ним опять явились с расспросами.

– Но как они хотя бы познакомились? – допытывались у них. – Где? При каких обстоятельствах? Вы и этого не знаете?

Они не знали ничего, кроме места работы сына – Черкизовский рынок, один из контейнеров, где торговали обувью. Но, конечно, столько лет спустя не удалось отыскать ни контейнера, ни его владельца, который мог бы что-нибудь рассказать. Вокруг давно были другие павильоны и другие продавцы.

Со вторым мужем Чистяковой, которого паспортистка считала похожим на Есенина, дело обстояло ничуть не яснее. Он уехал в Москву из маленького городка в Новгородской области, где все друг друга знали. Это место чем-то напоминало рай до грехопадения Адама и Евы – тут был и лес с реликтовыми деревьями, и плавная чистая река… Не было лишь работы для молодого парня. Он уехал в девяносто восьмом году, на заработки, и не на пустое место: в Москве уже работали его школьные приятели и они обещали помочь устроиться. Его мать была потрясена, получив открытку с известием, что сын женился. По ее мнению, он был еще слишком молод для брака – ему было всего девятнадцать лет. Еще больше она была обескуражена, получив свадебный снимок. Женщина заподозрила, что невеста намного старше жениха, так и оказалось.

– Ей было уже двадцать восемь, – с каким-то мистическим ужасом говорила она навестившему ее следователю. – И из себя такая невзрачная… Может, она его не личиком привлекла, но я ничего не могла понять!

– А ваш сын мог жениться из-за прописки, из-за квартиры?