Голоса Памано

Небо было усыпано звездами, так что при их свете можно было передвигаться совершенно спокойно, не боясь на что-нибудь наткнуться. Пожалуй, он никогда не видел его таким чистым и ясным. Хлынувший во второй половине дня ливень до блеска отмыл все вокруг, не оставив ни пылинки. Он посмотрел на небо и сказал себе как бы мне со счастливым сердцем хотелось любоваться этим чудом. Уже давно все внутри у него обливалось слезами, и ему было неуютно оттого, что в мире существуют такие ошеломительные, берущие за душу картины, потому что он не мог разделить свои впечатления ни с Элизендой, которая уверена, что я спокойно сплю в своей школе, ни с Розой, которая не знает, что не такой уж я и трус, ни с незнакомой мне доченькой. Прежде чем вступить на белую ленту дороги на Шивирро у подножия скалы Фитера, возле того места, где заканчивается тропа, спускающая с горы Комета, командир взвода, угрюмый астурийский шахтер с блестящими глазами, остановился так резко, что Ориол, погруженный в свои переживания, буквально уткнулся в него носом. Весь взвод, как по команде, разом присел и замер на месте, воцарилась мертвая тишина, и Ориол понял, что эти люди давно привыкли при необходимости безропотно превращаться в камень. Вполне возможно, что внутри у них тоже все обливается слезами; но они умели полностью сливаться с окружающим пейзажем. Он невольно сделал глубокий вздох, и тут же чья-то рука нервно ущипнула его за спину, давая понять, что лучше молча умереть от удушья, чем перестать быть камнем. И тут он понял, в чем причина их остановки. По дороге, на которую они собирались выйти, приближался звук шагов и веселый перезвон колокольчиков. Козы? Овцы? Коровы? Задолго до того, как он смог что-то разглядеть, послышался хриплый голос пастуха. Когда же его взгляд немного привык к более светлой, чем окружающий пейзаж, ленте дороги, он увидел, что веселенькими овечками была целая рота полицейских, а пастух был в чине капитана. С какой стати они патрулируют местность на такой высоте? Наверняка в голове военного командования произошли какие-то изменения, потому что до этого момента они систематически избегали подобных рейдов по Сьерра-д’Алтарс и лесным массивам, поскольку опасались, что на такой пересеченной местности не успеют отреагировать на внезапное нападение и понесут серьезные потери.

Вооруженная до зубов отара овец прошла мимо немногочисленного взвода маки, основательно усиленного местным школьным учителем, который дрожал как осиновый лист. Отару сопровождал густой терпкий запах, который, словно эхо, возвещал о ее появлении. После долгого ожидания командир взвода поднялся. Ориол подошел к нему.

– Они ходят тут уже много часов. Похоже, эта рота сбилась с пути, – шепнул он ему на ухо.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что они идут в противоположную от Сорта сторону, бредут ночью и при этом еще засветло попали под дождь.

– Откуда ты это знаешь?

– Разве ты не заметил, как они воняют мокрой шерстью? Они точно заблудились!

Пулемет и восемь патронных лент, по три ручных гранаты на каждого и восемь винтовок, нерасторопных, но надежных. Взвод из десяти человек бесшумно повернул назад и устроил засаду на повороте на Соланет. Они установили пулеметный расчет с двумя пулеметчиками прямо на дороге, скрыв его за скалистыми валунами, что чередой спускались к месту их дислокации. Сигналом послужат два выстрела, которые нейтрализуют пастуха и подпаска, командира и его помощника; они надеялись, что, оставшись без раздающего приказы начальства, жандармы бросятся врассыпную вниз по горе, пытаясь увернуться от пулеметных очередей и выстрелов из восьми винтовок. Это была чистой воды импровизация, результат которой трудно было предугадать, и командиру взвода очень хотелось, чтобы лейтенант Марко находился сейчас рядом и одобрил тактический план учителя, который, похоже, оказался гораздо более смекалистым, чем можно было подумать.