Голоса потерянных друзей

Солдат, лежащий на земле, со стоном поднимает голову, жадно хватает ртом воздух, а Джеп Лоуч тем временем ходит взад-вперед, поигрывая пистолетом и поправляя ружье. Лицо у него стало пунцово-красным, а шрамы так и остаются бледными, точно они из воска. Он мечется из стороны в сторону и бормочет себе под нос:　

— Удобная сложилась ситуация, ничего не скажешь. Все наследники моего дяди собрались в одном месте. Моей несчастной тетушке наверняка понадобится помощь с поместьем. До тех пор, пока ее не добьет горе и слабое здоровье, а этого ждать совсем не долго…　

— Дядя Джеп… — улыбка слетает с лица Лайла. Он задыхается и, схватившись за поводья, смотрит в сторону зарослей, готовый пришпорить скакуна. Но Джеп Лоуч его опережает. Он вскидывает ружье и пускает пулю точно в цель. Юный Лайл падает на землю.　

И тут воздух наполняется свистом пуль и шумной пальбой, комья земли то и дело взлетают вверх, а с деревьев срываются отстреленные ветки. Джуно-Джейн валит меня на землю. Я слышу крики и стоны. Солдаты вскакивают. Кого-то настигают пули. Я слышу дикий, животный визг. Пороховая завеса снова сгущается над нами.　

А потом наступает тишина. Но длится она недолго — всего пару мгновений. Я кашляю от серы, потом замираю.　

— Не двигайся, — шепчу я на ухо Джуно-Джейн.　

Мы не поднимаемся, пока солдаты не встают с земли.　

Я вижу Джепа Лоуча. Он мертв — пуля поразила его в самое сердце. Недалеко распластался бездыханный Лайл. Рядом с ним в разметавшемся синем хлопковом платье лежит мисси. Она тоже недвижима, и на ее груди алой розой расплывается кровавое пятно. Кучер подползает к ней и переворачивает ее набок, чтобы проверить, жива ли она. Но ей уже не помочь.　

В ее безжизненной руке зажат старый дамский пистолет. Солдат осторожно его вынимает.　

— Мисси, — шепчу я, и мы с Джуно-Джейн кидаемся к ней. Я обхватываю ее лицо, глажу тонкие кудри, перепачканные грязью, убираю их с небесно-голубых глаз. Вспоминаю ее ребенком, а потом и девушкой. Стараюсь воскресить в памяти только хорошее. — Мисси, что же ты наделала?!　

«Это ее выстрел убил Джепа Лоуча, — твержу себе, — и ничей больше». Я не стану спрашивать солдат, исправен ли пистолет. Не хочу этого знать. Хочу верить, что это сделала мисси. И сделала ради нас.　

Я опускаю ей веки, снимаю с головы платок и накрываю ее лицо.　

Джуно-Джейн крестится и читает молитву по-французски, не выпуская руки своей сестры. Все наследники мистера Уильяма Госсетта лежат перед нами, орошая техасскую землю кровью.　

Все, кроме Джуно-Джейн.　

* * *　

Я долго стою перед кафе в Остин-Сити и все никак не могу зайти внутрь, даже не решаюсь ступить на маленький дворик, где под ветвистыми дубами расставлены столики. Ветви расходятся над головой в разные стороны, точно балки деревянной крыши. Но всех их объединяют общие корни, притаившиеся глубоко под землей. Они — часть одного дерева. И им, как и семье, предначертано держаться вместе, кормить и беречь друг друга.　

Я наблюдаю за темнокожими, которые снуют между столиками, приносят тарелки с едой, наполняют бокалы водой и лимонадом, разливают по чашкам чай, уносят грязную посуду. Стоя в тени деревьев, я разглядываю всех работников, гадая, а не похожи ли мы с ними? Не знакомы ли?　

Три дня я ждала возможности сюда прийти. Три дня назад мы прибыли в Остин с ранеными солдатами и Эламом Солтером в повозке. Пуля и его не убила, а вот лошадь, упавшая сверху, изрядно покалечила. Все это время я не отходила от его постели. Только сейчас попросила Джуно-Джейн меня подменить ненадолго. Нам остается только одно: ждать. Он сильный человек, но смерть уже приоткрыла свои двери, и кажется, что он теперь решает, покинуть этот мир или остаться.　

Порой я пытаюсь себя убедить, что ему лучше будет на том свете, что там он наконец обретет покой. В этой жизни его ждет слишком много боли и битв, чтобы за нее цепляться. Но я все же надеюсь, что он захочет остаться. Я держу его за руку и повторяю ему эти слова снова и снова, пока мои слезы капают на его лицо.　

Вправе ли я просить его о таком? Я ведь могу вернуться в Госвуд-Гроув, чтобы помочь Джейсону, Джону и Тати обрести дом. Могу снова заняться фермой, а Книгу пропавших друзей отложить подальше и забыть обо всем случившемся. Даже об изувеченном Эламе. Доктор говорит, что если он и выживет, то прежним уже никогда не станет: не сможет ходить и ездить верхом.　

Все же Техас — страшное место. Недобрый край.　

Но я по-прежнему здесь, дышу его воздухом, наблюдаю за кафе (чтобы его отыскать, мне пришлось обойти пол города) и гадаю: а та ли это гостиница? И если так, неужели все это стоит кровопролитий и несчастий? А может, и гибели храбрейшего из людей?　

Я внимательно слежу за темнокожей девушкой, которая выносит в стеклянном кувшине лимонад и наливает его двум белым дамам в летних шляпках. Вижу, как смуглый юноша несет тарелку, а мальчишка с тряпкой в руках вытирает с пола пятно. Похожи ли они на меня? Узнаю ли я свою родню спустя столько лет?　

Я помню имена, помню, где мы расстались, помню, кто их забрал. А лица? Глаза? Голоса?　

Но я продолжаю смотреть.