Голоса потерянных друзей

— В пятницу — самое то! В шесть или… в любое время, но не раньше половины пятого. Скажите, во сколько вам удобно?

— В шесть — вполне.

— Могу нам что-нибудь купить в «Хрю-хрю и Ко-ко», если вы не против. Я бы и сама приготовила, но еще толком не обжилась в доме.　

— Отличная мысль, — одобряет он, вот только выражение его лица отнюдь не назовешь одобрительным. Напоминание о поместье, забота о его будущей судьбе и благополучии тяжким бременем повисли на его плечах, как и тягостные воспоминания, от которых он так старательно прячется.　

Натан и представить себе не может, до чего хорошо я его понимаю. Объяснить, зачем мне потребовалась эта встреча, я пока не могу, поэтому ограничиваюсь тем, что от души благодарю его.　

Мы прощаемся, и я покидаю парковку со стойким ощущением, что он уже жалеет о нашем знакомстве.　

По пути в школу я пытаюсь вообразить его жизнь, ловлю креветок, дела, которые у него могут быть в Морган-Сити. Что его тут держит? Девушка? Приятели? Как проходит обычный его день? Как он проводит вечера и ночи? Его сестры не стало всего два года назад, а дедушки — три. Оба умерли в поместье. Чего же я хочу добиться, вновь затащив его в Госвуд-Гроув, если его горе еще так свежо?　

От этого вопроса мне делается не по себе, и я стараюсь вышвырнуть его из головы — прямо в окошко «Жука», чтобы ветер унес его далеко-далеко, пока я лечу по городским дорогам. Сегодня мне предстоит важная миссия.　

Мне до того не терпится исполнить задуманное, что на первых двух уроках, когда ко мне приходят сначала семиклассники, а потом восьмиклассники, я то и дело поглядываю на часы.

Моя первая гостья приезжает, когда я уже заканчиваю проверять ученические работы. Я окидываю ее оценивающим взглядом, пока она шагает ко мне через весь класс, теребя в руках сумочку на кожаном шнурке. Одета она в белую блузку с высоким кружевным воротом и бабочкой на шее, в строгую черную юбку до лодыжки и невысокие черные башмаки. Стильная соломенная шляпа с плоскими полями венчает ее голову. Густые волосы с проседью собраны в тот же свободный пучок, что и в тот день, когда мы встретились у прилавка кафе «Хрю-хрю и Ко-Ко».　

Гостья нервно приглаживает юбку.　

— Ну и как костюмчик? — спрашивает она. — Я его несколько лет назад прикупила, к параду в честь Дня города. Но с тех пор слегка располнела — и не удивительно, на барбекю-то с пирогами!　

— Совсем не хотела вас так обременять! — говорю я, с трудом сохраняя невозмутимость — не так-то это просто, когда тебя так и распирает от волнения. — Просто расскажите ребятам историю библиотеки. Расскажите, как ваша бабушка и дамы из клуба «Новый век» занялись ее созданием.　

Она улыбается, заговорщицки подмигивает мне и поправляет шпильки на шляпке.　

— Не волнуйся, милочка. Я даже фотографии с собой прихватила, а заодно и копию письма, которое моя бабушка вместе с другими энтузиастками написали мистеру Карнеги. Но пускай лучше детишки послушают рассказ из первых уст.　

Я вдруг понимаю, почему она приехала при таком параде. И меня тут же охватывает благоговейный восторг:　

— Прекрасное предложение!　

— Знаю, — уверенно кивнув, отзывается она. — Вы же сказали, что хотите, чтобы ваши подопечные поближе познакомились с историей. Вот я и приоткрою им ее кусочек.

И она с блеском исполняет свою задумку. Для полноты эффекта она даже прячется в комнатке с учебными материалами, пока ученики не рассядутся по местам. Я объявляю им, что сегодня к ним приехал гость, и они смотрят на меня с подозрением. Особого энтузиазма никто не выказывает. Но стоит им только узнать, кто к нам пришел, и все меняется.　

— Бабушка Ти! — голосят они, точно первоклашки.　

Она вскидывает палец и строго качает головой. Класс мгновенно стихает. Хотелось бы и мне уметь так же!　

— Какая я вам Бабушка Ти! — возражает она. — На дворе тысяча восемьсот девяносто девятый год. Бабушка Ти — еще совсем кроха, и зовут ее Маргарет Тернер. Ей всего год от роду. Матушку малышки Маргарет зовут Виктория — она молодая замужняя женщина. А я ее матушка, бабушка малышки Маргарет. Я родилась в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом, так что сейчас мне почти сорок три. Родилась в рабстве, на плантации Госсеттов, и детство мое было совсем не из легких. Приходилось трудиться, не покладая рук: собирать хлопок, рубить тростник, таскать на себе воду в поле. Но эти времена давно миновали. Сейчас же, в тысяча восемьсот девяносто девятом, я скопила небольшую сумму и купила себе домик, где хочу оборудовать ресторанчик: теперь, когда я овдовела, мне придется самой зарабатывать себе на хлеб. У меня девять детей, и среди них есть малыши, которые пока не могут себя прокормить.