Голоса прошлого

   Но из терранского периода моей жизни мне запомнилось не знакомство с Гелей Гартман, нас сталкивало лбами потом ещё не раз, даже и после того, как я покинула Старую Терру, а совсем другая встреча…

   Я сидела в кабинете паранормальной диагностики, на первичном приёме. Как известно, болезнь легче предупредить, чем лечить. Вот и шли ко мне люди. Те, кто мог позволить себе страховку отдела паранормальной медицины и те, кому она была прямо положена.

   Мужчина, сорок четыре года. Пирокинетик, военный, космодеант Альфа– Геспина. В чине комадара – полевой командир. Серые глаза, светлые волосы, в общем, типичный для пирокинетиков фенотип. Рассказал, что был ранен, сейчас находится на восстановлении. Интересуется, когда сможет вернуться к действительной службе… и вообще.

   У меня едва не вырвалось в ответ на его вопрос: «Никогда!» Успела прикусить язык. Сказалась наука профессора Таркнесса, да и доктора Девлятова тоже, будем честными.

   Я видела. Первую, пока ещё слабую, буквально два– три волоса, седину на висках, признак надвигающегося гормонального срыва. Угнетение активности пиронейронной сети, уже выраженное. Вектор будущего, упёршийся в слепящую белую стену итога. Наверное, я не сумела удержать лица. Он всё понял. Очень спокойно воспринял, пирокинетики вообще очень спокойные люди. Не подверженные спонтанным эмоциям…

   – Сколько, доктор? – прямо спросил он.

   Я отвела взгляд и как раз на окно терминала, на выведенную в плоскость экрана личную карточку. Жаров Игорь Владимирович, значилось там, в верхнем поле. Фамилия показалась знакомой.

   – Три– четыре года, – тихо ответила я на вопрос. – Может быть, пять. Простите…

   – Не извиняйтесь, доктор, – мягко сказал он. – Не надо. Вы не виноваты…

   Он ещё меня утешал! Я стиснула пальцы, до хруста. Вспышкой пришла память: ангар на станции Кларенс, разлитая в воздухе смерть и солдат федеральных сил с вопросом: «Живы, девчонки?» С информационной строчкой на броне: Жаров И.И, RH II– . Он! Точно – он…

   – Не говорите моей невесте, доктор, – попросил он. – Скажу ей сам.

   Я кивнула. Невеста. Поздновато, с его– то паранормой, с его профессией и в его возрасте. Но что я… Его личное дело, имеет полное право.

   – Простите, – беспомощно сказала я ещё раз.

   Он кивнул, по– военному чётко. Сказал:

   – Не переживайте, доктор. Я – жил. На острие атаки, – тут он скупо улыбнулся, – защищая тех, кого должен был защитить. Не так плохо, если подумать. Всё хорошо, доктор.

   Он снова меня утешал! Невыносимо.

   Ушёл. Он был последним в очереди, на сегодня приём окончен. И я заметалась по кабинету, тоске и бессильной ярости. Как же это несправедливо, несправедливо, несправедливо! Сорок восемь лет, это же ни о чём! Не жизнь, а оборванная фраза. За что? В то время, как другие, половинки ногтя комадара Жарова не стоившие, будут жить и радоваться жизни…

   Большое панорамное стекло, за которым вымерзал в светлый весенний вечер город, внезапно покрылось сетью зловещих трещин и лопнуло. С печальным звоном хлынули вниз сверкающие осколки. А в кабинет ворвался ледяной ветер.

   – Что, Ламберт, слетела с нарезки? – осведомился доктор Девлятов, узнав о случившемся.

   Я виновато промолчала. Надо держать себя в руках. Мы оперируем громадными силами, на станции Кларенс я лично убедилась, насколько громадными; надо держать контроль и не позволять себе глупостей. Такие глупости легко оборачиваются большой бедой. Хорошо, что стекло никого не поранило, потому что эта часть здания выходит на безлюдный парк рекреационной зоны. Но ведь могло быть и наоборот.

   – А дальше будет только хуже, – сказал Сергей Семёнович. – С чего хоть? Что случилось?

   – Ничего, – буркнула я, объяснять не хотелось.

   – Ну– ка, посмотри мне в глаза, – потребовал он. – Ламберт!

   – Не буду, – окрысилась я, опуская голову и разглядывая носки собственной обуви. – У вас второй ранг… не буду!

   – Смотри, – сказал доктор Девлятов неодобрительно. – Что– то мне кажется, что ты у нас не задержишься. С таким– то настроем.

   Я промолчала. Я что– то чувствовала… как и он. Что– то. Мне тоже казалось, что летом меня здесь уже не будет. Пугающая перспектива. Я даже не представляла себе, куда я могу отсюда деться. И что случится такого, что я уйду из госпиталя и вообще с Терры. Не ольров же снова принесёт? Это было бы уже слишком.

    После окончания смены я зашла в рекреационную зону, посидеть немного за чашкой кофе. Кофе полагался тот самый, по значку психокинетической паранормы. Гадость. Выпить одним глотком, не морщась. После чего взять себе нормальный кофе и уже с ним почувствовать себя живой.

   – Энн!

   Я подскочила, оборачиваясь на не возможный здесь знакомый голос. Конечно, пролила и обожглась! Но я не ошиблась, это была Ане Ламель, моя подруга со станции Кларенс.

   – А я думаю, ты или не ты, – радостно сообщила она, усаживаясь напротив. – Ты позволишь?.. – я закивала. – И решила, что ты. Вот.

   – Ты откуда здесь? – спросила я.

   – В отпуске, – беспечно отозвалась она. – А ты? А Нора как? Соскучилась я по твоему угольку, веришь? Славная девчонка.