Голоса прошлого

    Я забылась, и сказала благодарность вслух. Со стороны, наверное, выглядело странно. Отклик Ванессы: тёплый смех колокольчиками на закатном ветру...

***

Не выношу больниц! Неприятен специфичный запах стерильности, лекарств и боли. Системы очистки воздуха, какими бы совершенными ни были, не могут убрать его до конца. Запах проникает повсюду, въедается в одежду и волосы, пропитывает сами мысли. И какое– то время преследует после выписки; так просто его с себя не отскоблишь, требуется на это несколько суток, не меньше.

    Доктор – сама любезность:

    – Постельный режим на четверо суток. Не вставать. Лежать, лечиться и спать.

    – На ско– олько?!

    – На четверо, – улыбка в сорок зубов. Задумчивый взгляд в потолок и уточнение:– А то, может, сразу на орбиту комиссовать?..

    На орбиту! Он издевается!

    Стена напротив внезапно вздрогнула и завибрировала, пошла сеткой зловещего вида трещин. Что это ещё... Проклятье! Неконтролируемый выплеск силы в момент сильного душевного волнения. Так это называлось в сухих справочниках по паранормам псиокинетического спектра.

    – Ой, – только и сказала я. – Извините...

    Доктор посмотрел на стену, вздохнул, потом посмотрел на меня. А я вдруг заметила, что его отделяет от меня тонкая плёночка защитного экрана. Совсем незаметная и неощутимая. Раньше я бы её сразу определила, сейчас...

    Врач сказал мягко:

    – Вот это самое 'ой' – нешуточная проблема, комадар Ламберт. Процесс отмирания нервной ткани остановлен, начинается регенерация повреждённых клеток. Прогноз хороший. Но вы не можете контролировать свою собственную паранорму. Попробуйте провести самодиагностику. Получается?

    Я честно попробовала. Не получилось ничего! Отклика не было.

    – Попробуйте провести диагностику мне, – предложил доктор. – Ориентация на себя иногда даёт сбои; это нормально. Получается?

    – Нет, – честно сказала я. – Не получается...

    Знакомое неприятное ощущение. К больничному запаху примешался острый запах беды. Плеснуло из памяти полузабытым ужасом; определить его я не пыталась, просто однажды уже было со мной такое. Потеря контроля. И выплеск накопленной бессистемно энергии... Ничего хорошего. Вот абсолютно ничего. Тогда досталось врагам. Сейчас...

    – При паранормальном срыве такое случается, – сочувственно продолжал доктор. – Учитывая разрушительные свойства психокинеза, при невозможности восстановления контроля мы проводим психокоррекцию на подавление паранормы.

    Я вдруг поняла, что не слышу Ванессу. Значит, и телепатическая составляющая приказала долго жить.

    – Вам нужно моё согласие? – уточнила я, чувствуя, как зарождается в груди неприятный холодок.

    – Нет, – ответил доктор. – В таких случаях согласие пациента не требуется... Психокоррекция проводится непосредственно на личностной матрице. Точечно выжигаются определённые участки, ответственные за связь между сознанием и источником паранормальных потоков. Это не больно...

    Ещё бы оно было больно. Просто стану как все натуральнорождённые. Наполовину глухой, наполовину слепой и полностью уязвимой.

    – Я уведомил капитана Огнева о процедуре. Скорее всего, проведёт её он... Понимаете, иногда такое случается с солдатами– пирокинетиками. Старший по званию принимает решение...

    – Почему Огнев? – нервно спросила я. – Я не даю своего согласия! Пусть кто– нибудь другой...

    – Он вытащил вас из комы без вашего согласия, – заметил врач. – Вы не довольны? Не думаю. Пирокинез относится к тому же спектру психокинетических паранорм, что и целительство. Пирокинетикам, конечно, намного сложнее спасти чью– то жизнь... но иногда у них это удаётся. Как удалось с вами, комадар Ламберт. Загадка, чудо, редкий случай, – он развёл руками. – В моей практике подобного ещё не случалось.

    Я потёрла лицо ладонями. Ситуация. Я привыкла к мощи, безотказно подчинявшейся мне столько лет. Без неё... прожить будет трудно. Хотя, живут же как– то натуральнорождённые! И живут не хуже прочих, и сражаются не хуже, и...

    – Я смогу продолжить службу?

    – После соответствующей переподготовки, – ответил доктор. – Впрочем, решать не мне. Решать будет специальная комиссия...

    – То есть, – медленно выговорила я, – сейчас я запросто могу вылететь на гражданку? Вдогон к психокоррекции?

    – Можете, – вздохнул врач. – Не буду врать. Можете. Я дам, конечно, своё заключение, и ваше желание продолжить службу будет учитываться, но...

    Кулаки сжались сами собой. Как несправедливо! Я же только начала... это же всего лишь вторая моя миссия... и на тебе, получи, распишись и радуйся! Комиссуют по ранению. Жирный крест на любой профессии, относящейся к армии. Куда я пойду? Обратно в госпиталь? Или в ассенизаторы?..

    – Не хочу вас обнадёживать, – сочувственно сказал доктор, внимательно за мной наблюдая. – Но, возможно, контроль над паранормой восстановится. Пирокинетики в таких случаях действуют на интуиции. У них нет, и не может быть опыта и знаний целителей, но иногда им удаются совершенно невероятные вещи. С медицинской точки зрения я имею в виду.

    – Спасибо, доктор, – сказала я. – Я... я поняла...