Голоса с улицы

Вслушиваясь в его низкий, глубокий голос, Стюарт Хедли вдруг осознал, что все слушатели, включая его самого, загипнотизированы его звучанием. Их пленяли не слова, а сам голос. Но при этом вовсе нельзя было сказать, что Бекхайм несет какой-то вздор. Он говорил разумные вещи. Или, быть может, они лишь казались разумными, оттого что их изрекал Бекхайм?

В смятении и недоумении Хедли слушал речь высокого чернокожего человека, обращенную к нему. Остальные люди в зале лишь наблюдали за его беседой с Бекхаймом – по крайней мере, так казалось. Но Хедли знал, что это иллюзия. Бекхайм никогда бы не сумел выделить его в этой толпе, осознать присутствие конкретного Стюарта Хедли. Однако Бекхайм говорил низким глубоким голосом, каким один человек обычно обращается к другому, и эта его доверительность была начисто лишена позерства и театральной манерности. Бекхайм не пытался убедить: он просто рассказывал о том, что знал, чему сам стал свидетелем.