Голоса времен.

Потом начинаю думать о близком, о своих кровных медицинских делах. О только что прошедшей работе в Хоробичах. С 10 ноября по 18 декабря средняя загрузка составила около тысячи человек, 80 процентов - лежачие. Свыше восьми тысяч прошло через госпиталь за это время, больше двух процентов умерло. Несколько братских могил оставили на кладбище. Даже страшно назвать, цифру смертности, если сложить все этапы: и медсанбат, и ППГ первой линии, и ГБА, и дальше - фронтовую базу, как в Ельце или Калуге.

Кто виноват? Сколько здесь моей вины?

Всё это я передумал уже сто раз за этот год.

Из внешних событий помню Тагеранскую конференцию: Сталин встретился с Рузвельтом и Черчиллем - вышел в свет. Следили, в пределах возможного. Одобряли. Надеялись.

23. 1944 г. Буда. Женитьба.

В Буду приехали вечером. Остановились у взорванного вокзала. Разожгли костёр.

Начальник пошёл к коменданту: "Плохо!" Станция снабжает две армии. Всё забито тылами.

Следующий день искали помещения, даже в окрестностях. Безнадежно: авиаторы, автобазы, склады. Вечером, когда возвращались, увидели двухэтажную школу без окон и дверей. Потом нам рассказали: в 41-м году в ней немцы собирали евреев перед тем, как расстреливать.

Посмотрели. Рамы и двери выломаны, печки попорчены. Но полы и потолки целы. И крыша.

Решились восстанавливать - имеем сто человек выздоравливающих, есть мастера, но нет материалов. Пошли искать украденное по домам. Обнаружили. Отобрали. Окна частично заложили кирпичами.

Полностью воспроизвели схему Хоробичей, только в лучшем варианте - в одном здании 250 коек, баня и перевязочная. Вместе с палатками снова имели 500 мест. Плюс хорошие дома в соседних улицах.

На этот раз раненых, привозимых в Буду, сортировали в ЭПе. Проблемы не было - приходит колонна машин, сортировщик командует: "Ходячие, вылезай! " Все, кто может, моментально слезут. Остальных везут нам.

26 декабря ещё не окончен ремонт, а работа уже началась. ППГ первой линии "накопили" раненых, и везли по 50-60 человек в день. Раненые были тяжёлые. Наш контингент.

Пошло наступление, и поток увеличился. Такого сумасшествия, как в Хоробичах, не было. Скоро пошли летучки, поэтому больше семисот раненых у нас не собиралось. Занимали, максимум, одну-две соседние улицы.

В эвакуации была только одна трудность - захватить вагоны в летучке. Но санитары, ребята бравые, справлялись.

Наша армия вела наступление до 20 февраля. Куда наступали, мы не узнали. Бывают такие бои, которые в сводки не попадают. Только потери дают.

Работали культурнее, чем в Хоробичах, все раненые проходили санобработку и перевязку в первые сутки, перевязывали до 250 и даже 300 человек. Но суть дела от этого не менялась. Лечение было по-прежнему только срочным. Лечили тяжёлых, кого нельзя отправить, а их было слишком много, чтобы лечить хорошо. Вытяжения для бедер и даже гипсы накладывать не могли - не было мест и условий. А тут ещё недостаток марли: бинты, салфетки и даже марлевые шарики стирали до черноты, никогда не резали повязки. Где же тут гипсовать?

Произошло важное событие в моей жизни - я женился. В первых числах января Лида Денисенко переехала ко мне. Было объявлено во всеуслышание - жена!

Кончилась моя свобода. Три с половиной года я был холостым после Гали. Так мало! А первый раз (дурак!) женился в двадцать. Теперь мне уже тридцать. Пора! Но предвижу трудности в отношениях с Лидией Яковлевной.

Нам нашли комнату рядом с госпиталем. Хорошая комната, есть даже радио. Хозяева живут в другой половине, и нам никто не мешает. Настоящие молодожены.

Было несколько бомбёжек. Один раз бомбили днём, все столы в перевязочной были заняты. Не слышали, когда прилетели самолеты, и вдруг - взрывы совсем рядом, полетели стекла. Наших тяжёлых раненых, как ветром сдуло со столов - сразу оказались на полу. В палатах тоже попрятались под топчаны. Паника была изрядная. Но сёстры все оставались на местах и успокаивали своих пациентов. Какие молодцы!

Второй раз бомбили целый вечер. После первого налета привезли раненного в живот лейтенанта, он оказался приятелем нашей сестры Веры. Только вскрыли живот - бомбы! Одна, другая, совсем рядом. Все наши держались мужественно, никто не нарушил асептику. Лида боится самолетов, но и она только присела, выставив стерильные руки вверх. Лейтенант умер спустя пять дней после операции. Развился перитонит, и не смогли спасти.

Ещё одно событие: в Буде судили и повесили полицаев. Три дня висели, было противно подходить к окнам. Я за наказание предателей. За смертную казнь для злостных. Но надо ли публично? Зачем разжигать жестокость в людях, допускать, чтобы это видели дети. Не могу понять.

Мировые события: была конференция "тройки властителей" в Ялте. Нам сообщили, когда она уже кончилась. Прошло почти без внимания.