Голоса времени

И родился Чингис, сжимая в правой руке сгусток крови величиной с альчик[29]. И нарекли ему имя Тэмужин[30], ибо рожденье его совпало с пленением татарского Тэмужин Угэ.

Жизнеописание Чингисхана

Сказ о сватовстве Тэмужина и смерти его отца Есухэй-батора

От Огэлун ужин родилось у Есухэй-батора четверо сыновей – Тэмужин, Хасар, Хачигун и Тэмугэ[31]. И родилась у них дочь, и нарекли ее Тэмулун. Когда Тэмужину исполнилось девять лет, Жочи Хасару было семь, Хачигун элчи – пять, Тэмугэ отчигину – три года; Тэмулун и вовсе лежала в люльке.

И когда исполнилось Тэмужину девять лет, Есухэй-батор отправился вместе с ним к родичам жены – олхунудам сватать сыну невесту. На полпути между урочищами Цэгцэр и Чихургу повстречали они Дэй сэцэна из племени Хонгирад.

«Сват Есухэй, куда путь держишь?» – спросил Дэй сэцэн.

«У олхунудов, родичей жены, хочу посватать я невесту сыну», – ответил Есухэй.

«Мне люб твой сын, —
Дэй сэцэн молвил. —
У отрока в глазах огонь,
И ликом светел он.

Сват Есухэй, поверишь, прошлой ночью сон удивительный привиделся мне вдруг: как будто птица, белый сокол, в когтях неся луну и солнце, спустилась на руки ко мне. Другим уже я говорил: «То – доброе знамение судьбы!» И вдруг приехал вместе с сыном ты! Сну моему не это ль изъяснение? Да сон ли это был?! То – знак во сне явившегося гения-хранителя Хиадов[32]. Мы, хонгирады, исстари

Чужие земли и народы не воюем,
Мы светлоликих дочерей милуем,
Статью, красой не заблещут покуда.
Черного мы запрягаем верблюда,
Деву в возок-одноколку посадим,
С ласкою в ханскую ставку спровадим.
Из хонгирадского рода невеста
С ханом поделит высокое место.
Нет у нас тяги ни к битвам, ни к войнам.
Дело другое считаем достойным:
Дочку, что выросла в холе да в ласке,
В путь снаряжаем мы в крытой коляске.
Ставим в упряжку верблюда седого —
Вот и невеста для хана готова.
С ханом высоким, довольна судьбиной,
Сядет достойной его половиной.

У хонгирадов издревле пригожестью пленяли девы,

Блистали наши жены красотой;
Со славой этой из поколенья в поколенье жили мы.
Сыны у нас хозяйничают в отчине своей,
А дочери пленяют взор заезжих женихов.
Сват Есухэй, войди в мой дом.
Есть малолетняя дочурка у меня.
Взгляни и оцени».

Отец Чингисхана Есухэй-батор с женой Огэлун. Средневековая персидская миниатюра

С этими словами Дэй сэцэн проводил Есухэя в свою юрту, и взглянул на дитя Есухэй,

И пришлась по сердцу она ему,
Ибо ликом светла была она,
И в глазах ее сверкал огонь.

Девочку звали Бортэ[33], было ей десять лет, и была она на год старше Тэмужина.

Переночевав у Дэй сэцэна, наутро Есухэй-батор стал сватать его дочь. И молвил Дэй сэцэн в ответ:

«Заставь упрашивать себя —
Да уважаем будешь,
Без долгих уговоров согласясь —
Униженным пребудешь.

Хотя и говорят в народе так, но дочь я все равно тебе отдам. Негоже ей у отчего порога век женский коротать. А сына оставляй у нас. Отныне он наш зять».

На это Есухэй-батор отвечал:

«Я сына, так и быть, тебе оставлю. Прошу, любезный сват, лишь об одном: собак боится сын мой, Тэмужин; не допусти, чтоб псы его пугали».

И отдал Есухэй-батор свату Дэй сэцэну в подарок заводного коня своего и, оставив сына в зятьях, отправился восвояси.

По пути в степи Цэгцэрской наехал Есухэй-батор на татарский стан и попал на татарский пир. И сошел с коня утолить жажду на пиру. И признали татары Есухэя из хиадского рода, и усадили, и потчевали его на пиру. А сами, отмщения жаждя, сговорились тайно и подмешали в еду ему яду. И на пути домой от стана татарского занемог Есухэй-батор и домой чуть живой воротился через три дня.

«Мне плохо! Есть рядом кто-нибудь?» – вскричал Есухэй-батор.

«Я подле вас», – ответил Мунлиг, сын старика Чарахи из племени Хонхотадай.