Голоса животных и растений

Пчелы гнездятся в дуплах деревьев, расщелинах скал, покинутых термитниках — или же открыто, под толстой веткой, под козырьком скалы. Обычно, как это ни странно, каждый такой улей, каким бы диким и случайно обнаруженным он ни казался со стороны, имеет своего владельца и передается по наследству от отца к сыну. Еще совсем недавно тому, кто попытался бы унести соты, грозила бы смерть. «Множество рук портит мед», «Человек, у которого много жен, умирает от голода», «Где много хозяев, там голодно», — объяснят вам образно суто. Эти пословицы имеют много значений — ясно одно: у пчел с их медом должен быть один хозяин, которого они будут слушаться.

Клиентов (тех, кто с интересом останавливался рядом с ним), судя по их неубывающему потоку, у знахаря хватало с лихвой. Они включали представителей различных народов и всех слоев общества. Некоторые явно удивлялись сердечным отношениям знахаря с пчелами и недоверчиво наблюдали, как он трогает насекомых, мягко просит слететь с тарелок, чтобы он мог налить им еще немного напитка и подложить сахара.

— Они ненавидят кока-колу, — в недоумении пожимает он плечами. — Я попробовал однажды дать им это американское питье, но они единодушно игнорировали его.

Дэвид говорит, что пчелы чутки и привередливы. Так, они могут отказаться есть, если кто-то другой ночью попробует «практиковать» на его месте.

— Если я вдруг узнаю, что какой-то колдун или колдунья пробовали подорвать мои чары и в мое отсутствие занимали это место, я перейду на другое. Пчелы всегда подскажут мне, что делать.

Иньянга утверждает, что может лечить почти любое заболевание, от передаваемых половым способом болезней до сглаза и невезения.

— Я излечиваю психически больных, а также женщин, которым трудно зачать и родить детей, — указывает он. — Есть у меня талисманы удачи для людей, которые желают выиграть миллионы в казино. Если жена или муж уходят из семьи к кому-то другому, я могу предписать ей или ему мути (чудесное средство), которое тотчас вернет ее или его обратно в лоно семьи.

К несчастью, Дэвид не лечит СПИД, который буквально косит черных южноафриканцев.

— Но я умею поддерживать ВИЧ-инфицированных, пока не затронуты их иммунные системы, — говорит он.

Дав клиентам мути, знахарь советует им хотя бы один раз вернуться к нему за консультацией. В некоторых случаях он просит их обратиться и к врачу, чтобы иметь для верности другое, компетентное мнение.

Помощник Дэвида — Петрус, белый южноафриканец, кормит пчел, покупает им провизию, когда иньянга в отлучке.

— Единственная проблема с Петрусом, — смеется Дэвид, — заключается в том, что ему приходится все время напоминать, чтобы он снимал шляпу во время кормления пчел.

А все началось четверть века назад, когда 16-летний Дэвид жил в квартале Пимвиль, в Соуэто. Он любил ходить в горы и охотиться там на кроликов и змей. Во время этих походов парень подружился с пчелами.

— У меня сложились с ними особые отношения. Я наслаждался их обществом и игрой с ними…

Менее всего он думал, что в один прекрасный день предки предстанут перед ним в облике пчел. Когда Дэвиду исполнилось двадцать, ему вдруг стали являться видения его предков, которые уговаривали юношу пойти по стопам своих праотцев и стать иньянгой. Его отец и мать также занимались знахарством, лечением людей. Мать была уважаемой сангомой, отец тоже должен был по призванию стать сангомой, но воспротивился этому.

— За непокорство амадлози (духи предков) покарали его, сделав калекой: они искривили отцу позвоночник, — рассказывает Дэвид.

Сам он тоже поначалу отчаянно сопротивлялся.

— Но боги рассердились на меня и наказали, сделав на время невменяемым. Они прокляли меня. У меня внезапно появилось много врагов. Люди ненавидели меня, сторонились, сердились на меня без видимых причин. Я стал одиноким, отшельником, со мной отказывались дружить… Я и до сих пор живу в одиночестве, без жены и детей.

Его мать проконсультировалась с сангомами, которые объяснили, что ее сын одержим духом бабушки по материнской линии, вышедшей из клана мабхена народа ндебеле.

Однажды Дэвид втихомолку собрал пожитки и, не попрощавшись, покинул родной дом в зоне номер один, в Пимвиле. Однако далеко он не ушел: наутро проснулся и обнаружил, что находится всего в нескольких километрах, в зоне номер семь.

— Должно быть, я пребывал в трансе, потому что не ведал, как очутился в незнакомой семье и почему оставил свой дом, не сообщив никому о своих намерениях, — предполагает Дэвид.

Выяснилось, что он каким-то чудом оказался именно в семье традиционных лекарей. Владелец дома был гуру, который обучал новичков ремеслу сангомы.

Горечь правды лучше сладости меда. Во всем, что случилось с ним, юноша услышал приговор судьбы — и провел три года у старого иньянги. По окончании учебы он занялся знахарской практикой в Саутгейте, торгуя одновременно целебным африканским картофелем.

А затем прилетели пчелы…