Голосуйте за Берюрье !

Теперь остается лишь опустить гроб. Затем следует церемония рукопожатий. Все семейство Монфеаля выстраивается в определенном порядке: прапрадвоюродные братья, молочные сестры, внебрачные братья. Они становятся в две шеренги, чтобы ускорить эту церемонию. Им хочется показать, что они тоже принадлежат к семейству Монфеалей: близкая родня, дальняя родня, натуральная родня и родня по переписке. Родственники признанные, отвергнутые, принимаемые, пребывающие в ссоре. Все демонстрируют конец вендетты по случаю смерти знаменитого представителя семейства. Те, кто годами не виделись из-за общей межи или из-за орфографической ошибки в новогоднем поздравлении, теперь обнимаются, плачутся друг другу в жилетку, реабилитируют себя в покрасневших глазах присутствующих. В неподвижном воздухе слышатся поцелуи и текут слезы. Заблудившаяся пчела, которая не знает, что речь идет о погребении, объедается пыльцой, перелетая с букетов на венки. Из этой истории она извлекает свой мед.

Я толкаю в спину Мартине, как командир самолета толкает в воздушную бездну парашютиста:

- Давай, сынок, твоя очередь!

Он надевает свои солнцезащитные очки и слегка кривит губы, чтобы выглядеть опечаленным. Затем продвигается к семейству Монфеалей

- Мои соболезнования, мои соболезнования, мои соболезнования,- рикошетят его слова. Перед вдовой он слегка задерживается. Я наблюдаю, словно через телеобъектив, за его действиями. Крупным планом выхватываю их руки. Следующие за Мартине соболезнующие начинают проявлять неудовольствие. Им не терпится облобызать руку жены убиенного. Инспектор продолжает свой соболезнующий сеанс. В шеренгах родственников выделяется Толстуха, которая вскрикивает каждый раз, когда ей пожимают руку, хотя в это время года не коченеют пальцы. Впрочем, возможно, у этой родственницы имеется какой-нибудь коварный панариций.

Мадам Монфеаль тоже слегка задерживает в своей руке руку Мартине. Я замечаю клочок бумаги. Она перекладывает его из правой руки в левую, в которой уже держит вдовью принадлежность номер два - носовой платок. Потом с большим самообладанием она продолжает пожимать другие фаланги. Она бормочет "спасибо", льет слезы, адресует вздохи и глухие рыдания знатным людям.

Я избегаю неприятной обязанности рукопожатия и незаметно ухожу. Старый могильщик, сидя на старой могиле, поступает как пчела: он закусывает. Он настолько стар, что ему уже просто неприлично быть могильщиком. Возможно, он решил, что ему уже нет смысла возвращаться домой?

ГЛАВА XIII (или XII-бис для суеверных людей)

В конце дня следует новый грозный вызов Старика. Я решительно велю сказать, что меня нет. Я не чувствую себя готовым выслушивать его упреки. В пороховом складе лучше не курить, не правда ли?

Ни от Толстяка, ни от Морбле нет никаких новостей. Они готовятся к предвыборному собранию. Я решаю прогуляться к владению графа Марто-иФосий, чтобы прозондировать обстановку. Оба его слуги так и не вылезают из кухни. Они словно два безработных крота. Я спрашиваю у заплесневелого старика, нет ли у него новостей о Матье Матье. Он трясет своей маленькой болтающейся головой:

- Нет, месье. Видите, лужайка зарастает травой, а у меня нет сил скосить ее.

- У него, у этого Матье, есть какие-нибудь родственники?

- Не думаю.

- Что это был за человек?

Он кажется обеспокоенным, и его левый глаз начинает вращаться, как у маленького негритенка из сказочной Банании.

- Вы говорите о нем в прошедшем времени? - спрашивает он.

- Даже не знаю почему...- говорю я.- Так как он до сих пор пока значится без вести пропавшим.

Я повторяю свой вопрос:

- Что это был за человек?

- О, обычный тип, который крепко выпивал. Он живет в этом краю лет пятнадцать.

- Вот как? Он не местный?

- Нет. Он прибыл сюда откуда-то и остался здесь, я даже не знаю, как и почему. Он облюбовал и снял себе хибару... Начал подрабатывать то там, то там. Ухаживал за садами, чинил заборы - одним словом, брался за все.

Я показываю на романтический двор, окруженный серой стеной в стиле Утрилло. Позеленевший фонтан, клумбы с кустами роз, лужайки образуют чарующий старомодный пейзаж.

- Где он находился в день убийства, когда вы открыли окно, чтобы его позвать?

Он указывает на лужайку в форме полумесяца, рядом с фонтаном, то есть почти что посреди двора.

- Вон там.

- Вы говорите, он подрезал кусты роз?

- Да.

Я чешу ухо.

- Матье Матье приходил сюда после убийства?

- Да. Впрочем, он оставался здесь все время в день убийства. Потом он приходил сюда каждый день вплоть до похорон. А после мы его больше не видели.

Странный тип этот садовник! Я был бы не прочь с ним познакомиться.