Голова Медузы Горгоны

— В таком серьезном учреждении служите, а замешаны в беспорядке. Некрасиво, товарищ!.. Некрасиво…

— Что вы меня отчитываете? У меня вон у самого очки сбили! Я не виноват!

— Ладно уж, идите, — отпустил его милиционер. — Тут сам черт не разберется.

Мужчина заспешил к трамвайной остановке. Когда он скрылся, нищий улыбнулся:

— Ты всегда кстати, Горлов. А то смотрю, ребят нет. Решил сам…

— Тебя прикрываю, — улыбнулся в ответ Сергей.

— Что за птица?

— Савельев. Работник телеграфа. Волков видел?

— Нет. Я этого типа схватил уже за углом.

— Скажешь, что убежал.

— Да он ко мне и не подойдет. Белая кость…

Но Волков все-таки подошел.

— Что, обидели, брат? — обеспокоенно спросил он.

Эта фотография пользовалась большой популярностью у жителей Кавминвод. Но никто не подозревал, что создана она была чекистами и не раз служила местом встреч со Степовым.

— Убег, гад, — скрипнул зубами нищий и трясущимися от гнева руками поднял картуз. — Я бы ему башку размозжил, буржую промятому!

— Наверное, близорукий он, не видел, — успокоенно сказал сапожник и протянул нищему горсть собранных на перроне медяков.

— Поди уж половину прибрал?

— Надо же, как люд озверел. — вздохнул Волков и спокойно зашагал прочь.

* * *

ПРИСТУПИЛА К АКТИВНЫМ ДЕЙСТВИЯМ ГРУППА ПОЛКОВНИКА ЛАВРОВА, ПРИБЫВШЕГО ОТ ВРАНГЕЛЯ. СВЯЗЬ СО «ШТАБОМ» ОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ ПОКА ЧЕРЕЗ БАНДУ МЕНЯКОВА.

ДОСТОВЕРНО: С ПОНЕДЕЛЬНИКА ПО ЧЕТВЕРГ СЛЕД. НЕДЕЛИ БУДЕТ НАЛЕТ РАЗЪЕЗДА ЛАВРОВЦЕВ НА ТЕР. КОН. ЗАВОД ЗА ВЕРХОВЫМИ ЛОШАДЬМИ И МАТКАМИ. ОКОЛО 50 САБЕЛЬ.

СТЕПОВОЙ.

Резолюция Долгирева на записке Степового:

«Тов. Бухбанд! Незамедлительно информируйте губком РКП(б) и губвоенкомат. Окажите содействие в захвате или уничтожении бандитов».

* * *

Вечеринку решили устроить на квартире одного из членов «молодежной сотни». Впервые собирались вместе главари боевых пятерок, и Чепурной решил лично поговорить с ними.

Но чтобы сбор был действительно похож на вечеринку, разрешили привести наиболее надежных девушек. За каждую из приглашенных отвечали как сами за себя руководители пятерок поэтому здесь не таились, говорили вызывающе откровенно. Караул — влюбленная парочка на скамейке у дома — надежно охранял вход и в случае опасности мог предупредить условным сигналом.

Ждали Фатьянова, командира сотни.

В глубине просторной комнаты был накрыт большой стол для чая. На двух мягких диванах вдоль стен уютно устроились пять-шесть пар. Остальные танцевали. Общество было довольно разношерстное. Рядом с сыном торговца и его партнершей — делопроизводителем гостиницы «Россия» сидели чистокровный дворянин и девятнадцатилетняя артистка концертной группы. Сын кулака держал в своих лапищах тоненькие пальчики молоденькой учительницы из дворян. Ее перезрелая тридцатилетняя подруга одиноко смолила одну папиросу за другой, устроившись в старинном глубоком кресле у окна. В углу о чем-то тихо спорили милиционер Пятигорской милиции и делопроизводитель отдела управления Пятигорского исполкома. Тут же присутствовала дочь мадам Кордубайловой с супругом и молодой учитель из их дома — протеже Анны Фальчиковой.

Мелодичные звуки танго почти осязаемо стекали с черных лепестков граммофонной трубы. В такт им томно покачивались танцующие.

Казимир Яловский, веснушчатый малый в гимназической курточке с потертыми рукавами, из которых на добрую четверть торчали бледные руки с белесыми волосами, беспокойно ерзал на своем стуле. Ревнивым взглядом следил он за веселой хохотушкой Леночкой Егоровой, которой что-то нашептывал долговязый хозяин квартиры.