Голова Олоферна

– Ну, вот, опять. «От всех нас»! Что в переводе означает: мы все такие козлы вонючие, а ты, значит, у нас такой правдолюбец непонятый, белый и пушистый, да? А самое главное – безгрешный! Так не бывает, Сережа, понимаешь, не бы-ва-ет!!!

Успенский схватил Петрова за ворот ветровки и, с силой прижав его лоб к своему, зло процедил:

– Знаешь, Саша, в этой жизни все бывает, и заруби себе это на своем любопытном носу. А в святые, ты сам помнить должен, я никогда не лез.

– Да ты что, с ума сошел? – не на шутку испугался Петров. – Что с тобой? Ну, ты, брат, даешь!

– Ладно, извини, – Успенский убрал руки. – Я не хотел. Прости. Так что там у тебя?

Петров помялся, пожал плечами:

– Да, собственно, тут и так все ясно. Скоро этот печальный список пополнят еще трое. Фамилии их нам с тобой хорошо известны. Искусов, Бабойдо и Павлов. Кто-то мстит за тебя, Ус, ну, или же ты… – Петров запнулся.

– Договаривай, договаривай, чего замолк? – глядя на него исподлобья, почти прошептал Сергей Юрьевич.

– Ну, словом, ты меня понял… – мрачно, едва слышно сказал Петров и пошел прочь.

Наташа была девушкой не злопамятной. Успенский давно уяснил это, и потому, направляясь к ней домой, не испытывал опасений. Тем более, он так толком ничего и не понял из последнего Наташиного звонка. Вообще, в их уже довольно продолжительных отношениях сложилась практика невмешательства в сугубо личные комплексы.

По дороге с Успенским случилось довольно примечательное происшествие. Наташин дом находился близ нововозведенной церкви, одной из тех, которые в нынешнее безбожное время плодятся с невероятной быстротой. И хотя Сергей Юрьевич считал себя атеистом, в храм иногда захаживал. Где-то он прочел, что всякая церковь возводится не абы где, а на специально выбранном месте. И якобы человек, периодически бывающий на этом святом месте, невольно подпитывает душу тайной божественной силой. Успенскому прочитанное показалось правдоподобным, и он порой подолгу простаивал среди молящихся, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Прибавлялась ли эта сила в нем или нет, он не знал, но где-то в глубине души верил, что прибавлялась.

Так вот, по дороге к Наташе Сергей Юрьевич решил зайти в церковь. Навстречу ему шла женщина его возраста, и Успенскому вдруг показалось, что когда-то он уже видел это лицо. Причем видел близко, и даже касался его, только тогда оно было гораздо моложе. Кажется, женщина была душевнобольной – она то бормотала что-то себе под нос, то принималась ругать прохожих.

Приблизившись к Успенскому, безумная недовольно фыркнула, и, сверкнув на него глазами, закричала:

– Ты еще ходишь здесь, дышишь?! Да тебе уже в земле пора лежать! Эх ты – мертвечина, тухлятина…

Успенский остолбенел от услышанного, и ему стало даже как-то нехорошо физически. Он стоял и провожал взглядом помешанную.

– Да не слушай ты ее! – сказал проходивший мимо старик. – Дура она, Верка-то… Несчастье у нее было давно, вот и свихнулась баба… Жаль, но что поделаешь? Ее всякий тут знает… Верка Сотня, слыхал?

И впервые в жизни Сергей Юрьевич Успенский поставил в божьем храме свечку за здравие… За здравие Верочки Сотниковой – его первой школьной любви…

Наташа встретила его широкой улыбкой, страстным продолжительным поцелуем и котлетами по-киевски, которые Успенский прямо-таки боготворил (разумеется, в Наташином исполнении). Она не проронила ни слова о минувшем инциденте, выглядела веселой, и Сергей Юрьевич тоже решил не говорить об этом.

– Ну, как тебе моя стряпня? – гордо оправляя фартук, полюбопытствовала она.

– Превосходно! – похвалил Успенский, жуя хрустящую котлету.

– Не пересолила? А то раньше покупала обычную соль, а тут вдруг решила взять «экстру», а ее нужно меньше сыпать. Пересолила, наверное, да?

– Милая, если бы ты даже ненароком бухнула целый стакан, я бы все равно не поморщился во имя нашей нерушимой любви. Не беспокойся, все замечательно. – заверил возлюбленную Сергей Юрьевич.

– Понятно, понятно, кукушка хвалит, – улыбнулась Наташа. – Слушай, я недавно поймала себя на мысли, что мы с тобой так долго вместе, а я о тебе мало что знаю. Рассказал бы о своей работе…

– С чего это ты? – удивился Успенский. – Конан Дойл со своими персонажами запал в сердце? Бедняжка. Доктор Ватсон в юбке! Оригинально!

– А что здесь такого? Очень даже любопытно. Вот, к примеру, чем ты сейчас занимаешься? Ловишь кого-нибудь?

– Да я, милая, кажется, всю жизнь кого-нибудь ловлю… Ну, если тебе так интересно – слушай.

И Успенский поведал Наташе все, не упустив и свой последний разговор с Петровым.

– Может, он прав насчет будущих жертв? – встревоженно спросила Наташа.

– Даже если и прав, то что я должен предпринять? Приставить к ним охрану? Да меня от такого предложения на смех поднимут!

– А ты их просто предупреди, всех троих, – посоветовала Наташа. – Кстати, Искусов… Однофамилец или?…

– Или, – сказал Успенский. – Он самый, Алексей Дмитриевич, глава администрации Центрального района…

– Ты должен гордиться своими одноклассниками. Смотри, они у тебя какие!