Голова рукотворная

Но Виктор другой. Он способен на злость. И в этом Логинов видел большую удачу. Надо разбудить в нём агрессию, потому что именно агрессия – мощная, ощетинившаяся тысячью сабель – поможет Моссу одолеть врага в собственной голове. А потом и поплясать на вражьей могиле. Только она. Только агрессия. Больше шансов для него нет.

* * *

Дверь в кабинет отворилась, и вошла Вера. Поздоровалась тихо, кивком головы, да так и осталась стоять на пороге. Логинов встал из-за стола и пошёл к ней, успокаивая улыбкой. Чувствовал на расстоянии, как колотится её сердечко, как она напряжена.

– Вера, здравствуйте! Не знаю вашего отчества…

– Можно просто Вера, – она застенчиво улыбнулась.

– Очень, очень хорошо, Вера, что вы пришли. Проходите. Вы пьёте кофе? Или, может быть, чай?

Она задумалась, будто он спросил о чём-то сложном. Сделала полшажка и остановилась в нерешительности.

– Нет-нет, спасибо, я не…

– Не стесняйтесь. В нашей встрече нет ничего официального и страшного.

– Тогда… – она снова задумалась, словно от её выбора зависело выживание человеческой расы. – Я бы не отказалась от чая. Зелёного, если можно. Без сахара.

«Зелёного, без сахара». Логинов выглянул в коридор и попросил Киру приготовить чай. В приоткрытую дверь была видна небольшая уютная приёмная, ряд синих кресел, в одном из которых сидел Мосс. Вера вытянулась тонким штришком, помахала мужу, но тот не заметил.

Логинов усадил её в кресло перед журнальным столиком, намеренно повернулся к ней спиной, ставя толстую книгу на книжную полку, – с тем чтобы за эти пару секунд она могла вдоволь повертеть головой и оглядеть кабинет – и повернулся, снова улыбнувшись. Вера, однако, кабинет не разглядывала, а смотрела прямо на него, сидя на самом краешке кресла и сомкнув острые коленки под тонкотканной узкой юбкой.

Вошла Кира, поставила поднос с чашками и чайником на столик.

«Зелёного, без сахара». Логинов распечатал коробку конфет, которую накануне подарила пациентка, предложил Вере. Она отрицательно помотала головой.

Зазвонил мобильный на столе. Это было крайне не вовремя, но Логинов по первым бетховенским аккордам понял, что надо непременно ответить. Он почти никогда не давал свой номер пациентам – за редким исключением, обговорив, что звонить ему можно только в экстренных случаях. Бетховен как раз и указывал на подобный звонок. Это может быть либо Гольфист, либо Мама Сью, великая и ужасная, либо новый его тревожный пациент, которого он про себя называл Бельгийцем за постоянный юмор в отношении французов и усики как у Эркюля Пуаро. Четвёртым человеком, которому он непременно даст номер своего секретного мобильного, будет Виктор Мосс, когда они начнут активное лечение. Пятым – Вера.

– Извините, срочный звонок, – Логинов потянулся к телефону. – Я слушаю.

Это оказался Бельгиец. Он стоял и плакал возле двери в зубную клинику. Открыть её Бельгиец не решался, потому что был уверен, что его убьёт током.

– Ручка под напряжением, понимаете?!

– Понимаю, Антон Петрович. Вы правильно делаете, что не трогаете её. Дождитесь кого-нибудь, кто будет входить или выходить…

– Я не могу! – в трубке послышалось рыдание. – Я уже десять минут стою, никто не выходит и не входит. А у меня приём назначен. Если я опоздаю, случится беда. Я читал в интернете, что один человек в Москве умер от кариеса…

Логинову захотелось поморщиться, но присутствие Веры сдержало его. Он прервал красочный рассказ Бельгийца о неминуемой смерти от рук Зубного Антихриста и произнёс – мягко и ласково, как ребёнку:

– Антон Петрович, волноваться, а тем более плакать не стоит. Где вы находитесь?

Бельгиец воодушевленно назвал адрес, рассчитывая, вероятно, что Логинов сорвётся и примчится к нему поработать швейцаром у входной двери. Но Логинов никуда мчаться не собирался.

– Антон Петрович, я знаю это место, там на углу, справа от вашей клиники, есть аптека. Вы сейчас туда пойдёте и купите пару резиновых перчаток.

– Зачем? – икнула трубка.

– Через резиновые перчатки ток не проходит. Вы спокойно сможете дотронуться до ручки, зайти в клинику и вылечить зуб. Давайте, мой дорогой, сделайте так, как я вам говорю.

С Бельгийцем надо было что-то делать – то, на что у Логинова не было «официального разрешения». Когда-то было, но те времена остались в прошлом. Он решил провести с ним ещё один сеанс и настоять на консультации у знакомого психиатра в закрытой клинике. Да, пациент обратился именно к Логинову, потому что хотел избежать «традиционных» методов. «Я ведь не псих» – так говорят они все. Но с Бельгийцем ему давно уже стало понятно, что без официальной клинической психиатрии не обойтись. Для блага самого Бельгийца.

Попрощавшись с ним и положив телефон на стол, Логинов заметил, с какой заинтересованностью и уважением на него смотрит Вера. Он дал ей знак, что сделает запись в планшете, и снова кивнул на конфеты. На этот раз она взяла одну и положила в рот. Лёд постепенно таял, тугие бинты, спеленавшие её плечи, распускались, и Вера понемногу расслаблялась.

Пока она прихлёбывала чай – маленькими глоточками, как пичуга, Логинов осторожно её разглядывал.