Голова рукотворная

Прощать было нечего, он понимал, что она больна и не виновата в этом. Только другие не понимали, даже коллеги. По университету поползли слухи, Логинов потерял несколько важных пациентов. «Врач, не способный справиться с недугом собственной жены, вряд ли сможет помочь другим». Так они рассуждали.

Когда Марина вернулась из больницы, он сделал ей подарок: коробочку, полную разноцветных бабочек. Она открыла её, и бабочки разлетелись по комнате. Это было волшебно, и Марина смеялась, как ребёнок, потом схватила его за руки, прижалась к нему и прошептала:

– Этого больше не повторится никогда. Слышишь, никогда!

Логинов очень хотел в это верить. Но медик, сидящий в нём, был скептиком. И этот медик оказался прав. Не прошло и недели, как Милош Бранек, декан кафедры психиатрии, пришедший к Логинову домой поговорить о делах, уходя, не обнаружил в своём кармане ключей от автомобиля.

– Потерял, наверное, возле дома, – мягко откашлявшись и многозначительно посмотрев на Логинова, сказал он. Бранек уже был в курсе проблем Марины.

Логинов благодарно кивнул и, оставив ненадолго гостя в комнате, обшарил все возможные тайники. Ключи были в Марининой косметичке.

– Вот же они, – деланно весело произнёс Логинов, протягивая Бранеку связку. – В прихожей валялись, на коврике.

– Да-да, спасибо. Это я, старый дурак, всё вечно роняю. – Он неуклюже раскланялся и вышел.

Они переехали в Ригу, где Логинову нашлось место в частной клинике. Он никогда не произносил «пришлось уехать», но дела обстояли именно так.

Маринино лечение проходило медленно и малорезультативно. Единственное, чего удалось добиться – не без помощи мощного гипноза у известного немецкого психиатра Марка Рильке, – это того, что она теперь при выходе из кризисного состояния напрочь забывала о содеянной краже. Это не перекрывало болезни кислород, но Марина хотя бы не мучилась больше суток. Она просто забывала о происшествии, как будто его и не было вовсе.

Однажды она обнаружила у себя на шее серебряную подвеску «Пандора» и никак не могла вспомнить, откуда она. Логинов убедил её, что это его подарок. Сам же объездил все места, которые она посетила накануне, пока не нашёл приятельницу – тучную розовую Элю, которой вещь принадлежала. Та обрадовалась, долго благодарила, сделала вид, что поверила, будто подвеска случайно оказалась на лестничной клетке, Марина прихватила её с собой, потом вспомнила, что видела такую же на Эле… Логинов научился виртуозно врать.

На обратном пути он зашёл в магазин «Пандора» и купил жене точно такую же подвеску.

Марина какое-то время их жизни в Риге была здоровой. «Условно здоровой», как говорил профессор Рильке. Логинов соглашался и считал, что если что-то и способно помочь Марине, то только лечение Рильке. Сам Логинов в медицинской практике много перенял у профессора, часто советовался с ним по поводу своих пациентов и каждый раз замечал, что, если в психиатрии и существует какой-нибудь метод от того или иного расстройства, этот метод известен Рильке.

Рижская жизнь была скучна. Они жили в пригороде, Марина большую часть времени проводила дома, читала, грустила, что в её состоянии было нежелательно. Наконец, однажды она сообщила, что хочет записаться в местный хор. Бирюзовые глаза горели энтузиазмом, и Логинов поначалу даже обрадовался этому. Какое-никакое хобби было бы ей полезно.

Он навестил руководителя хора и как бы невзначай, заранее прося прощения, предупредил, что может пропасть какая-нибудь безделушка, просил не поднимать шума по этому поводу. Хормейстер понимающе кивнул, но Марину ждал очень холодный приём. Однажды к ним в дом пришли двое полицейских и положили перед Логиновым листок бумаги. Это был список пропавших вещей – тридцать пять пунктов. Их разномастный ряд просто ошеломил Логинова: диапазон от золотой галстучной булавки до тромбона был просто карикатурен. Особенно потому, что он точно знал: ни одного «эпизода» за это время у Марины не было. Шельма-хормейстер задумал списать на больного человека всё, что пропало за годы.

Обыск в их доме, позорный и по-латышски долгий, результатов не принёс, как Логинов и ожидал. Но с тех пор не проходило ни дня, чтобы Марина не просилась уехать подальше из этих мест. Словно в подтверждение тому, что оставаться больше нет возможности, она почти открыто похитила соседского кота – прямо из рук девочки, выгуливавшей его на тонкой шлейке.

Логинов предполагал, что тогда в ней говорила картавым языком не болезнь, а желание манипулировать им, но это уже было неважно: оставаться в Риге он и сам больше не хотел.

Пока Логинов искал новую практику и новое жильё, Марина приносила в дом добычу почти еженедельно. Профессор Рильке посоветовал скорее переехать, потому что навязчивая идея злого гения места, владевшая Мариной, только ухудшала её состояние.