Голова тигра

— Вы, наверное, с рыбалки едете? — посмотрев на рюкзак и торчащий из него разобранный спиннинг, спросил Костя, когда работа уже подошла к концу.

— Почти угадал. Только не с рыбалки, а на рыбалку.

— А почему так поздно?

— Да вот из-за этого упрямца: барахлил всю дорогу, не езда, а мучение.

— Куда же вы теперь поедете?

— Хотел доехать до Лидумского озера, но теперь уже опоздал. Придется порыбачить где-нибудь здесь — на Даугаве. А ты тоже интересуешься рыбалкой?

— Да, я умею рыбачить на удочку и на донку, — поспешно ответил мальчуган и, покосившись на рюкзак, нетвердо добавил: — И на спиннинг... немного.

— Ты и места хорошие, наверное, знаешь?

— Конечно, знаю, — радостно подтвердил Костя. — Хотите, покажу?

— Идет!.. Вот только если мотоцикл капризничать не будет. А тебя родители отпустят на реку? — Куприн вопросительно посмотрел на мальчугана.

— У меня мама только. Да ее дома нет. Вы не беспокойтесь, — торопливо говорил мальчуган, — она меня пускает даже одного.

...— Теперь налево! — громко кричит Костя. Он сидит сзади и цепко, как краб, держится за Куприна.

Осторожно притормаживая на спуске, Куприн вывел мотоцикл к реке. Остановившись у крутого обрыва, он не спеша собрал спиннинг, поставил катушку и тщательно подобрал блесну.

— Ну! Ловись рыбка не маленькая, а большая, — крикнул он, делая первый заброс.

Побросав еще несколько минут, он, подмотав блесну, передал спиннинг Косте. Первый же его заброс был неудачным: катушка, смотав изрядный кусок лески, сделала большую «бороду».

— Ничего, Костя. Это у всех бывает, — успокоил его Куприн. — Ты пока распутывай, а я буду готовить обед. Все равно время сейчас не для клева.

Сидя у большого плоского камня и угощая мальчугана городской закуской и лимонадом, Куприн незаметно расспрашивал его.

— А у дяди Генриха много блесен?

— Много, — почему-то вздохнув, ответил Костя. — Больше, чем у вас.

— А почему он не обучил тебя владеть спиннингом? Ты, конечно, умеешь, но можно еще лучше...

— Да он мне никогда спиннинг не дает. Говорит: поломаешь. Лови лучше на донку, — с обидой и копируя чужой голос, ответил Костя. — А я разве поломал у вас? — Он мельком взглянул на лежащий спиннинг с нераспутанной еще леской и быстро отвел взгляд.

— А куда вы с ним ходите?

— Вот сюда, на Даугаву, а в другие места не берет. Говорит, что далеко, и я устану. И ничего я не устану! — с жаром продолжал мальчуган. — Если хотите, я до самого Лидумса дойду... Или до Коряжьего. А это тоже не близко: почти пять километров.

Из дальнейших расспросов Куприн установил, что действительно никакой привязанности у мальчугана к своему постояльцу не было, говорил о нем неохотно и не скрывал своей детской обиды на него.

Когда обед подходил к концу, Куприн достал коробку с блеснами и, раскладывая их на газете, незаметно положил туда и мельхиоровую пуговицу с головой тигра. Как он и рассчитывал, Костя сразу же обратил на нее внимание. Он взял пуговицу и стал с интересом ее рассматривать.

— Что это ты смотришь? — спросил его Куприн.

Мальчуган помолчал, а затем спросил:

— Зачем она вам?

— Я использую ее на леске у блесны, — схитрил Куприн.

— А у вас много таких пуговиц?

— Нет. Только одна.

— А я знаю, где есть еще такие.

— Наверное, не такие... — явно подзадоривая мальчугана, усомнился Куприн.

— Такие же. Точно такие! — упрямо повторил Костя. — Они были пришиты к плащу дяди Генриха.

— А где же сейчас этот плащ?

— Он сжег его почему-то и в землю закопал.

Стараясь не выдавать своего интереса, Куприн умело ставил вопросы и узнал от мальчугана все, что имело значение для дела. Оказывается, месяца два тому назад, Костя, увидев что дядя Генрих с ведром и лопатой пошел к лесу, где протекала маленькая речушка, незаметно отправился за ним. Он подумал, что тот тайком от него опять пошел копать личинки миноги, решил подсмотреть и узнать, где обитает эта наживка, на которую ловится крупная рыба. Скрываясь в кустарнике, Костя незаметно следовал за дядей Генрихом и подсмотрел, как тот, опустившись в овраг, собрал кучу хвороста, разжег костер, достал из ведра свой плащ с такими же вот пуговицами, сжег его, а затем вырыл яму и закопал в нее остатки костра. На вопрос Куприна, не разрывал ли Костя эту яму и не говорил ли об этом матери или кому-либо другому, мальчик ответил отрицательно.

— Почему ты, Костя, не рассказал об этом свой маме?

Костя удивленно посмотрел на Куприна.

— А если бы мама проговорилась дяде Генриху? А я его немного боюсь. Он такой сердитый и, конечно, уж не стал бы меня брать с собою на рыбалку.

— Это ты правильно рассуждаешь. Подсматривать и ябедничать не хорошо. Ты же не девчонка, — видя, как сконфузился мальчишка, Куприн спас его: — Но мне-то ты рассказал не умышленно, а случайно? И это больше не повторится, так ведь?

Костя энергично, с облегчением мотнул головой.

— А ты можешь найти и показать мне это место?

— Конечно, могу, — уверенно ответил Костя. — На то место дядя Генрих навалил большущий камень. Вот какой! Не меньше. — Он показал на один из огромных камней, валявшихся под обрывом.