Голова в облаках

На этот раз товарищ Дерябин сразу начал с Хме-левского района.

— Сегодня, — сказал он, — мы должны разобрать позорный случай, случившийся в Хмелевке, и сделать из него соответствующие выводы. По нашему мнению, в этом районе плохо поставлено дело с подбором кадров, товарищи. Только этим можно объяснить, что вместе бюрократа Башмакова был назначен человек, который в первый же день не только дезорганизовал производство, но и съел печать своего пищекомбината. Это ли не бюрократизм! Это ли не безответственность!

Товарищи! Перед нами стоят большие и ответственные задачи, которые касаются каждого из нас, и все присутствующие на этом совещании должны серьезно подумать… — Речь товарища Дерябина продолжалась два часа.

Директором пищекомбината прислали «варяга».

СУДИТЬ АДАМА! Повесть третья

Ведь это вздор? Неужели не вздор?

А что, если и в самом деле не вздор?

Ф. Достоевский

I

На площади, у районного Дома культуры, директор Мытарин на своем стремительном ИЖе чуть не задавил Сеню Хромкина.

Сеня шел серединой улицы, в галошах на босу ногу, в тренировочных синих штанах и в майке, вытирал рукой потное от жары лицо и рассуждал об усложнившихся в последние годы отношениях человека и окружающего мира. Треск мотоцикла раздался для него неожиданно, когда он уже вышел на площадь. Сеня метнулся вправо, но, потеряв с одной ноги галошу, кинулся за ней назад, прямо на путь мотоцикла. Спасла мгновенная реакция водителя. Мытарин зажал оба тормоза намертво и косым юзом, подняв тучу пыли, все-таки толкнул Сеню, уронил на землю. Сеня тут же вскочил, торопливо отряхнул сбоку штаны и поздоровался.

— Привет, — насмешливо сказал Мытарин, опустив ноги на землю и удерживая ими заглохший мотоцикл. — В рай собрался?

— Нет, в нарсуд, — сказал Сеня. Испугаться он не успел.

— В нарсуд? Тебе надо в милицию сперва, а потом уж в суд. Прешься прямо под колеса.

— Я говорил тут, Степан Яковлевич, забылся и вот…

Громадный, как стог, Мытарин слез с сиденья, чтобы запустить двигатель, и устрашающе навис над Сеней:

— С кем говорил?

— Между собой. В суд наладился, жалобу на Титкова кота несу. — Сеня вынул из-за пазухи вчетверо сложенный листок, показал и опять спрятал под майку.

— В чем же он провинился, ваш кот?

— Не мой — Титков. А в чем, я не знаю. Бабы устно говорят, что малых цыплят таскает, утят и еще что-то блудит в бесстыдном беспорядке. Такой здоровенный котище по окрасу тигрополосатый, голова с арбуз, глазищи окружностью будто пятаки. Говорят, количественное множество подушил цыплят-то, а за утятами будто специально на нашу ферму бегает, на совхозную. Я, правда, личным наблюдением ни разу не видал, может, и врут. Кот ведь в рассуждениях безгласный, на него, как на мертвого человека или животного организма, все можно свалить…

Мытарин ударил ногой по кикстартеру, мотоцикл рассыпал звонкую пулеметную дробь, окутался дымом — богатая рабочая смесь или масла в бензин добавил много, отметил Сеня, хорошо бы посмотреть.

— Садись, подвезу. — Мытарин перекинул ногу через сиденье.

Сеня взобрался за широкую спину Мытарина, вцепился ему в бока и тут же почувствовал, что летит. Мытарин любил быструю езду.

Дома и зеленые палисадники перед домами слились в сплошную цветистую стену, мотоцикл в минуту выскочил на другой конец райцентра, к берегу волжского залива, и Сеня зажмурился от сладкого ужаса, когда Мытарин, разворачиваясь к дому народного суда, не погасил скорость и почти положил набок летящий мотоцикл.

— Ух, здорово! — прошептал Сеня, когда мотоцикл встал у казенного крыльца.

— Еще прокатить? — спросил Мытарин.

— Можно. — Сеня блаженно улыбался. — Только сперва надо жалобу судье отдать. Может, вы отдадите, Степан Яковлевич, я это самое… боюсь их.

— Я тоже, — сказал Мытарин и засмеялся: судьей работала его жена Екатерина Алексеевна. — Пойдем вместе, вдвоем не сробеем.

Сеня слез с мотоцикла и мигом достал из-за пазухи бумагу.

Он был рад, что Мытарин пойдет с ним: и жалобу, глядишь, отдаст сам и с судьей потолкует по-свойски.

Они вошли в длинное помещение суда, пересекли зал заседаний с пустыми стульями и остановились у кабинета с табличкой: «Народный судья Е. А. Мытарина».

— Я лучше здесь постою в ожидании, — сказал Сеня. — Вот, возьмите.

— Что ж, рискну один. — Мытарин взял бумагу, отворил без стука дверь и тут же захлопнул: — Занята. Старушка у нее какая-то, подождем немного.

Они сели рядком на стулья в зале заседаний, и Мытарин развернул Сенину грамотку.

— Здоровенная петиция. Сам писал?

— Не-е, бабы диктовали. Анька Ветрова, Клавка Маёшкина и моя Феня маленько.

— Понятно, — Мытарин с улыбкой стал читать.