Голова ведьмы

Эрнест проехал три или четыре мили, думая, что возвращается по своему следу, и, наконец, к большой своей радости, выехал на тропу. На ней виднелись следы, но ему показалось, что они выглядят не совсем свежими. Тем не менее, за отсутствием лучшего, он поехал по этой тропе и ехал приблизительно пять миль. Здесь он окончательно убедился, что фургонов в окрестностях нет и в помине. Он ошибся с направлением – и нужно было возвращаться. Итак, Эрнест развернул усталую лошадь и отправился обратно к тому месту, где он выехал на эту тропу. Фургоны могли и отстать – в таком случае они поджидали его где-то сзади. Он ехал милю, две, три – никаких фургонов. Слева от дороги было небольшое возвышение, Эрнест направил к нему лошадь и вскоре смог осмотреть местность. О радость! Вдалеке, на расстоянии пяти или шести миль виднелась полотняная крыша фургона. Эрнест подстегнул лошадь и поскакал через равнину. Один раз лошадь увязла в трясине небольшого болота – ему пришлось спешиться и вытягивать ее за поводья. Наконец белое пятно приблизилось… и оказалось, что это большой белый камень, лежащий на россыпи обычных серых валунов.

К этому времени Эрнест окончательно заблудился. К тому же, словно в издевку, испортилась погода – налетел сильный ветер, хлынул дождь, и Эрнест моментально промок до нитки. Дождь закончился быстро, но ветер не унимался. Он был холодным и пронизывающим, особенно по сравнению с жарой, к которой Эрнест привык за месяцы их странствий. Он уже бесцельно ехал вперед, но вдруг его лошадь оступилась, попав ногой в яму, полную воды, и упала, выбросив его из седла. Эрнест ушиб голову и плечо и на несколько минут потерял сознание, однако вскоре пришел в себя – и они с уставшей до предела лошадью вновь двинулись вперед. К счастью, обошлось без переломов – иначе он наверняка погиб бы в этом безлюдном месте.

Солнце почти закатилось. Эрнест страдал от голода, поскольку за весь день успел съесть только сухой бисквит. У него не было с собой даже табака. Когда солнце скрылось за горизонтом, он ехал по узкой тропинке, которая, вероятно, когда-то была дорогой. Он не останавливался, пока совсем не стемнело; тогда Эрнест спешился, расседлал лошадь и улегся прямо на голую землю – недавний степной пожар сжег всю траву. Седло он положил под голову, а поводья намотал на руку, чтобы лошадь не ушла от него в поисках пищи. Ветер по-прежнему был холодным и пронизывающим. Завыли гиены. Эрнест отрезал полоску сырого мяса и стал жевать, но его замутило, и он поспешно выплюнул этот неаппетитный ужин. Дрожь сотрясала его тело; постепенно юноша погрузился в лихорадочное забытье, от которого мог и не очнуться.

Он не знал, как долго он лежал – казалось, всего несколько минут, но на самом деле прошло не меньше часа. Потом он резко пришел в себя, почувствовав, что кто-то настойчиво трясет его за плечо.

– Что… что такое? – вяло спросил он у темноты.

– Што такойт? Ach Himmel, о небеса! Именно это я и хочу узнайт. Што ты здесь делайт? Ты скоро умирайт!

Темнота говорила с отчетливым немецким акцентом, а Эрнест хорошо знал этот язык.

– Я заблудился, – сказал он по-немецки. – Не смог отыскать свои фургоны.

– Ах! Ты говорийт на язык Фатерлянд? – все еще по-английски допытывался его собеседник. – Я хочу обняйт тебя!

И он немедленно это сделал. Эрнест вздохнул. Довольно странно, когда посреди пустыни в полной темноте вас обнимает незнакомый немец, а вы при этом едва живы.

– Ты голодайт?

Эрнест признал, что голоден.

– И жаждайт?

Эрнест согласился и с этим.

– И у тебя нет курийт?

– Нет, ничего нет.

– Гут. Мой маленький фрау Вильгельмина найдет все это для тебя.

«Какого дьявола делает этот немец со своей женой посреди вельда!» – подумал Эрнест.

К этому времени на небе высыпали звезды, и стало немного светлее.

– Вставайт, пойдем, ты будешь увидайт мой маленький фрау. О лошад! Мы его привязайт к моя жена. Она есть такой красивый, только ноги немного трясут. О да, ты ее полюбийт.

– Клянусь, так и будет! – воскликнул Эрнест, а затем, вспомнив, на что обрекла его женщина, с горьким смешком добавил: – Веди меня, Макдуф!

– Макдуфер? Почему Макдуфер? Мое имя не есть Макдуфер, мое имя есть Ганс, весь большой Южный Африк знайт меня очень карашо, и весь Южный Африк любийт моя жена!

– В самом деле? – спросил потрясенный Эрнест.

Как бы плохо он себя ни чувствовал, странный ночной гость и вся ситуация заинтересовали его. По крайней мере, леди, которую любила вся Южная Африка и к которой следовало привязать лошадь Эрнеста, просто не могла быть неинтересной! Поднявшись на ноги, Эрнест зашагал вместе со своим новым другом в ночь. Теперь он мог разглядеть его: это был крепкий высокий толстяк с совершенно седыми волосами, по-видимому, лет шестидесяти.

Вскоре они пришли в лагерь немца, где Эрнест увидел нечто, больше всего напоминающее катафалк, находившийся в ведении церкви Кестервика, – только у него было два колеса вместо четырех и никаких рессор.

– Вот мой красивый маленький жена! – сообщил немец. – Скоро я показайт тебе, как ужасно трясут ее ноги. О, ужасно!