Голован

Но это снова не пуля. Нет-нет! Собачонки не стреляют. Им это и не надо, они воздействуют как-то по-иному. Они, оказывается, умеют. Доктор Гаал не врал, когда утверждал, будто не мог выстрелить. Что-то ему мешало, что-то внутри. Но со мной…

Нет уж, песики, со мной такой номер не пройдет. Я уж вам не достанусь. Массаракш с ним, с «резаком». Кажется, он все же выпал. К Мировому Свету виски. И сердце — к нему же. Пусть лопаются, если что. Где-то здесь мой родимый «бикатор». Он не подводил нигде и никогда, и сейчас тоже не подведет. Пелена в глазах?! Ерунда, прицел мне ныне совершенно не нужен.

Вот он, ствольный срез. Все еще горячий — наверняка ошпарит губы. И как приятно пахнет горелый порох. Классно! Как когда-то давным-давно на стрельбище. Первый раз…

Виски сдавливает невероятно. Ничего, сейчас пройдет, сейчас все пройдет. Хотели взять меня живчиком, собачки? Или просто убить по-своему? Ну уж нет! Я сам себе хозяин, сам себе командир! И я сам завершу бой.

А вот и она — родимая пусковая скоба…

34. Доктор Дар Гаал.

Приписываемые дневники

Когда герой умирает — это значит, теперь одним героем меньше? Или больше? Казуистика слов. Как же она путает. И как бы пригодилась сейчас собачья телепатия. Сами голованы ничего не рассказывают. И не телепатируют тоже, кстати. По мордам у них ничего не поймешь. По ворчанию — тоже. Вот и догадайся, прикончили они в итоге нашего гвардии ротмистра или все же не поймали? Хоть бы трофей какой приволокли. Одежду рваную, изломанную винтовку… Ничегошеньки!

С другой стороны, есть косвенные указания, что с Маргитом Йо расправились. Гекрс не пристает с вопросами. Понятно, что «пристает» — это мягко сказано. Но наш язык — слишком красивое порождение ума, чтобы точно стыковаться с жутью реальности. И все же, если бы ротмистра не поймали, Гекрс наверняка бы выпытал у меня о доблестном гвардейце все. Так же, как в первый момент, когда мы оказались за камнями, вне поражения «бикатора».

— Говор-ри, Дар-р! — выплюнул тогда Гекрс. — Я вижу, ты знаеш-шь, кто?

Конечно, я знал. Но все же попытался изобразить удивление и прикинуться дурачком.

С голованами подобные трюки не проходят. Тем более здесь, в их пещерных царствах.

— Этот человек один? — уточнил Гекрс после того, как я выдал. Надо сказать, не сразу, лишь после резкого удара боли где-то под черепом.

— Я не знаю, — промямлил я, уже держась за виски. Голова гудела.

— Вижу — не знаешь, — отступился Гекрс. Благо, он не собирался мстить мне за валяющихся под скалой мохнатых друзей-товарищей. Мстить, просто как представителю человеческого вида. Головану Гекрсу тогда было не до меня, человека-дичи. Он руководил операцией по окружению и захвату человека-охотника.

И сейчас вожак собачьего легиона не приставал ко мне. Видимо, с Маргитом Йо все было кончено. И ночи ждать не пришлось. Последний бой нашего гвардии ротмистра начался и закончился на рассвете.

Может быть, мне следовало спросить о возможности захоронения? Представляю, как бы это рассмешило Гекрса, да и всю его свору. Какие захоронения, да еще и людей (!), если в округе скопился миллион взрослых особей, которым попросту нечего жрать? Если только одежду? Но я слышал, что хищники-людоеды, если их ничто и никто не беспокоит, сжирают даже окровавленную одежду. В природе ничто не пропадает даром. Она очень бережлива, эта природа. На Большой Суше, да и на всей Сфере Мира заодно, утилизация белков идет полным ходом.

Надо понимать, что я сам оставался вне пределов этого водоворота утилизации исключительно за счет личного покровительства главного собачьего царя. Кто сказал, что блат известен исключительно человеческой цивилизации?

35. Агент Концерна Ио Керталан.

Поиск целеполагания

Господин Шоймар считает, что научное знание ценно само по себе. Святая наивность! Убеждение из детства человечества! А то еще и из тех времен, когда каменный пузырь только остывал после горячего дыхания Выдувальщика, а парная влага конденсировалась и оседала на пористую, свежеобжаренную сушу океанами. Последние реликты, которые верили, будто чистое знание — высший кайф, повывелись во время Большого Махания Атомными Дубинами. Вот только Жуж Шоймар как-то сохранился. Стойкий оловянный солдатик Светлого Здания Науки. Ну что ж, наивные тугоплавкие гвозди на то и нужны, чтобы их где надо забивать. Заколотили, по шляпке прихлопнули для порядка — берем другой.