Головнин. Дважды плененный

— Руль право на борт! — не поворачиваясь, спокойно, чуть с хрипотцой кинул Головнин рулевому и тут же, не переводя дыхание, громовым голосом полетели одна за другой его команды:

— По местам! Магерманы отдать!

— Фок и грота марса булини травить!

— Грот на гитовы!

Как обычно расторопно и слаженно действовал экипаж.

Накренившись на левый борт, чуть замедлив ход, хлопая парусами, «Камчатка» выходила на ветер, когда до зловеще торчавших из воды камней оставалось с полкабельтова…

— Подобрать фок и бизань!

— Руль прямо! Кормовую шлюпку к спуску!

Едва заметным движением Головнин вытер платком вспотевший лоб, повернувшись к Матюшкину, улыбнулся и пояснил.

— Ложимся в дрейф, Федор Федорович, будем делать промеры и буксироваться. Чем черт не шутит.

Но шлюпку не успели спустить. Из темноты вынырнули две алеутские кожаные байдары. На борт поднялся компанейский промышленник.

— Ваше благородие, — испуганно сказал он. — Вы туда не хаживайте, каменья Там. Я-то вас приметил по мачтам, да вот досада — не поспел.

— А мы и сами, как видишь, не сплошали. Ты-то знаешь проход в Павловскую гавань?

— Ведаю, но для вашего судна не ручаюсь. Туман к тому же.

— Есть ли лоцман в гавани?

— А как же, да и правитель конторы уже прослышал о вашем судне.

— Добро. — Головнин подозвал Муравьева. — Распорядитесь, Матвей Иванович, дать три пушечных выстрела для призыва лоцмана. Спускайте шлюпку и пошлите для промера глубин Козьмина. Покуда лоцман подоспеет, мы за шлюпкой под буксиром помалу тронемся к гавани.

На выстрелы берег не замедлил отозваться. Лоцман известным ему фарватером провел шлюп в Петропавловскую гавань, и еще до захода солнца «Камчатка» надежно закрепилась на двух якорях напротив селения.

За поздним ужином в кают-компании все наперебой восхищались искусством командира, его мгновенной реакцией.

— Я не успел как следует сообразить, а он уже подал команды…

— Что говорить, орел наш капитан, не каждому такое дано…

— Да и матросики не подкачали, все в миг сработали…

— Вишь, передоверился он карте Лисянского…

— Пожалуй, в сих местах малознакомых риску избегать следует.

Последнюю фразу произнес Никифоров, Матюшкин с некоторым удивлением посмотрел на приятеля. «Намекает Григорий, что Головнин мог и не искушать судьбу…»

Уже наступила ночь, когда командир по привычке, не откладывая, записывал события минувшего дня в дневник: «От Чиниатского мыса я правил прямо к камню Горбуну, чтоб, увидев его, определить второй курс. Камень сей мы и действительно увидели, как ожидали, и прошли от него в полуверсте. Г-н Лисянский в своем путешествии говорит, что, входя в сей залив, он „… боялся островов Пустого и Лесного, коих берега для кораблей очень опасны…“ Он шел к SW, после в тумане не знал, где он находился, доколе не приехал и нему правитель селения и не дал своего штурмана, который и ввел корабль его в гавань, не говоря, каким проходом. Читая сие место и глядя на карту г-на Лисянского, нельзя было не заключить, что он шел подле южного берега, где у него не означено никакой опасности, между тем, как во многих других местах залива поставлены рифы и каменья; и как на карте сказано, что она сочинена с описи, под его надзором штурманом Калининым сделанной, то я, нимало не сомневаясь, шел, как я полагал, самым безопасным путем, но в какое удивление пришел, когда увидел прямо перед собою рифы камней, на карте не означенные! Люди были все по местам, и потому мы в миг отворотили от опасности и легли в дрейф…»

Утром шлюп переменил место стоянки, на верпах и канатах подтянулись к берегу на 30-40 метров. Пока перетягивались, Никифоров листал командирский альбом карт Лисянского и пояснял Матюшкину.

— Залив Чиниатский велик, в поперечнике около двадцати миль, потому штурман Калинин промерял глубины и рифы обозначал вдоль берега и островов. Однако и неподалеку от Горбуна промер сделал.

Никифоров взял циркуль.

— Мы-то наткнулись на камень милях в трех от Горбуна, видимо, Лисянский сих камней не видывал в тумане. Иначе бы отметил беспременно.

После обеда Матюшкин перечитывал приобретенный еще в лицейские годы томик сочинений Лисянского.