Головокружения

Отъезжая от Ливерпульского вокзала, поезд медленно двигался вдоль закопченных кирпичных стен, которые из-за множества ниш всегда представляются мне частью разветвленной системы катакомб, выходящей здесь на поверхность. С годами в стыках и трещинах кирпичной кладки XIX столетия обосновались буддлеи, известные своей нетребовательностью. Когда летом, направляясь в Италию, я последний раз проезжал мимо этих черных стен, хилые растения как раз понемногу зацветали. И пока поезд стоял перед семафором, я почти не верил своим глазам: с одного растения на другое то выше, то ниже, то левее порхала бабочка-лимонница. Но это было несколько месяцев назад, и, возможно, воспоминание выскочило теперь, как я себе сказал, откуда-то из области фантазии. Зато не вызывала сомнений реальность моих несчастных попутчиков, которые рано утром свежевыбритые, аккуратно одетые и причесанные вышли из дома, а сейчас, словно бойцы побежденной армии, бессильно повалились на свои места и, прежде чем уткнуться в газету, пустыми неподвижными взглядами застревали на предместьях метрополии. Вдали, там, где широко открывалась каменная пустыня, возвышались три многоэтажные башни, снизу доверху опоясанные строительными лесами, окруженные мерцающими на солнце зелеными полями, а еще дальше, на фоне пламенеющей полоски неба на западе у горизонта, из черно-синих туч, накрывших весь город, обрушивался вниз ливень, словно исполинский траурный покров. Поезд сменил пути, и мне удалось бросить взгляд назад, на далеко превосходящие высотой все остальное, в верхней части своей вызолоченные почти уже горизонтальными лучами закатного солнца удивительные сооружения лондонского Сити. Пригороды пронеслись мимо – Арден и Мериленд, – и вскоре мы выехали из города. Горизонт на западе начал гаснуть. На пастбища и поля опускались вечерние тени. Я раскрыл напечатанную на тонкой бумаге книгу – издание «Библиотеки для всех» 1913 года – дневники Сэмюэля Пипса, которые приобрел несколько часов назад. Читал понемногу то тут, то там, наугад выбирая фрагменты из этих более чем полутора тысяч страниц отчета о событиях десятилетия, покуда сон не одолел меня, так что я опять и опять вглядывался в одни и те же строчки, не в состоянии понять, что там написано. Мне приснилось, будто я иду по гористой местности. Длинная дорога, покрытая мелким белым гравием, бесконечными петлями вьется по лесам, постепенно поднимаясь вверх, и, наконец, на высоте перевала через глубокое ущелье переходит на другую сторону горного хребта, причем, как я знал во сне, это были Альпы. Все, что я мог видеть сверху, – лишь светлая, сияющая, известково-серая пелена, в которой мерцали мириады кристалликов кварца. Мне же странным образом казалось, будто все это – излучение камня. С той точки, откуда я смотрел, дорога уже вела вниз, а вдалеке поднимался еще один кряж, по меньшей мере такой же высоты, и его, чувствовал я во сне, мне уже не одолеть. Слева открывалась глубокая, вызывающая головокружение пропасть. Я подошел к самому краю дороги, и мне стало ясно, что в такую глубокую бездну я еще никогда не заглядывал. Нигде не было видно ни единого дерева, ни единого куста, ни коряги, ни клочка травы, всюду – только камень. Тени облаков скользили по обрывистым кручам и ущельям. Ничто не шевелилось. Царила предельная тишина, словно давным-давно уже развеялись последние следы растительной жизни, шуршащий лист или клочок коры, лишь камни недвижно лежали на дне пропасти. Подобно почти угасшему эху, в бездыханную пустоту вернулись вдруг слова – фрагменты описания большого лондонского пожара. Я видел, как он разрастается, захватывая все новые пространства. Света не было, только страшный кровавый злобный огонь, разносимый ветром по всему городу. На мостовой сотни мертвых голубей с опаленными перьями. Толпы мародеров в Линкольнз-инн. Церкви, дома, дерево и кирпич – все горело одновременно. На кладбище занялись вечнозеленые деревья. Они горели быстро, как факелы: треск, разлетающиеся искры и угасание. Могилу епископа Брейбрука разрыли. Настал последний час? Чудовищный глухой удар. В воздухе будто волны. Пороховой склад взлетел на воздух. Мы ищем спасения на воде. Вокруг нас – отсвет, на фоне глубокой черноты небес, изгибаясь дугой вверх по холму, зубчатая стена огня шириной почти в милю. Назавтра лишь беззвучно выпадает пепел – к западу, до самого Виндзорского парка.

– 2013 —