Головолапная (СИ)

— Конечно, подавай, — перебил «кепку» невидимый визгливый собеседник. — Без света как вы увидите, что я наступил?

— А со светом, какой шанс, что высунется? Никакого. Они ж света боятся. Так и я наступить могу, — парировал «кепка» и исчез в темноте.

Послышался шелест — он топтался между оград.

Потом он вернулся, поправляя кепку:

— Суки, понаставили заборов. Эта одна без решеток. Наступай давай, иначе сам знаешь что.

Тень шарахнулась прочь от свечи и едва не исчезла совсем, но тут сбоку раздалась пара быстрых шагов, тревожный шорох и новый юный высокий голос сказал:

— Гы! Трусит. Пацаны, все с ним ясно.

Пугливая тень пискнула и уплыла куда-то вниз.

Гата каким-то чутьем поняла, что сейчас этот мальчик, которого напугали ужасами про покойников и заставили пообещать наступить на настоящую могилу, — сейчас этот пацан, ведущий борьбу стыда с ужасом, начнет умолять и унижаться.

Как она когда-то готова была встать на колени и реветь «пожалуйста, не уходи».

Она тогда не встала.

И никому не пожелает встать.

Жуткая ладонь на голове Гаты словно бы стиснула пальцы, давя на виски, вжимая голову в плечи — бойся, бойся, стучи зубами.

А раз никому не пожелает, то не бывать такому унижению! — вспыхнуло горячо в ответ на этот ледяной обруч на голове.

«Володя не прошел бы мимо, спас бы хулигана, и они…»

«И я не пройду!» — сказала про себя Гата и осторожнейшими движениями выбрала на связке фонарик.

Аккуратно и медленно повернула «голову» фонарика, переключая режим на максимальный. Потом тихонько подняла его к лицу, сжав покрепче ключи, чтобы не звякнули.

Стараясь ступать бесшумно, обогнула дерево. Прижавшись спиной к стволу, набрала в легкие воздуха, щелкнула кнопкой и выпалила истошным голосом:

— Ночной Дозор! Всем выйти из сумрака!!!

Рев напуганных глоток, визги и треск ломающегося куста, за которым она сама недавно стояла, был ярчайшим ответом на ее вопль.

Глава 5

1

В наступившей тишине Гата уже была готова шевельнуться, сделать пару дыхательных упражнений, хотя бы банальные глубокие вдох-выдох, чтобы унять разошедшееся как неуправляемый паровоз сердце, — и пойти дальше своей дорогой. Но вдруг ее напряженного слуха коснулось неясное шуршание и едва слышимое всхлипывание.

Она повела фонариком туда-сюда, но свет ничего не вылавливал, кроме кустов и травы, перечерченной решетками оград.

Ей показалось, что впереди мелькнуло что-то неестественное, белое.

Сегодняшний необычный вечер просто не мог закончиться тем, что Гата не получила бы ответа на вопрос — что там всхлипывает белое? Она шагнула вперед, протиснувшись между близко поставленными оградами, осторожно ступила на крошечную тропку.

Трава неприятно щекотала ноги. Какая-то веточка влезла в туфлю и попробовала застрять как можно больнее и глубже между пальцами. Гата остановилась, вытаскивая нахалку, и снова заметила, как свет фонарика тронул белое пятно.

Она задержала луч — пятно несколько раз дернулось, раздался сдавленный скулеж.

«Похоже на зверька, попавшего в капкан», подумала Гата, вспомнив прочитанные когда-то охотничьи рассказы. Она начиталась описаний природы, чтобы покрасивее и пообразней ей давалось описание далекого острова с закопанными сокровищами. И вот, вспомнилось.

Может, именно поэтому сейчас Гата не побоялась подходить все ближе и ближе к неведомому. Она придерживалась рукой за вот уже вторую чугунную ограду и крадучись шла вперед. Едва она сделала еще несколько шагов, как скулеж перешел в нытье на высокой ноте, а белое пятно затрепетало.

Гата наклонилась ниже и увидела, что белое — это подошва кроссовки, лежащей по ту сторону ограды. А по эту свернулся калачиком и испуганно попискивает человек — вернее, мальчишка, сжавшийся от ужаса. Видать, он оступился, когда убегал от ее света и крика. Нога съехала с тропинки и застряла между прутьями, что перепугало его уже сверх всякой меры и потому не хватило самообладания спокойно снять кроссовку, вытащить ногу и тихонько отползти куда-нибудь подальше от опасности.

«Да какая опасность!» усмехнулась про себя Гата и, протянув руку, взяла парнишку за щиколотку.

Раздался визг, от которого даже у дуба заложило бы уши, если бы они у него были.

— Не тронь меня! Не тронь! — верещал парнишка и бился в истерике так, что через миг Гата не знала, чего она сама больше боится: его визга или того, что он сейчас себе лодыжку сломает своими трепыханиями и рывками.

— Блин! Да не ори ты, не режут! — воскликнула Гата и для надежности крепко выругалась.

Сработало. Пацан задышал часто-часто, но визжать перестал.

Гата выругалась еще раз, ввернув оборот, подслушанный однажды у поста охраны.

— Ты… ты... Не покойник, — кое-как выдохнул пацан.

— Нет, — спокойно сказала Гата, хотя сердце билось аж в горле. — Я не покойник и не собираюсь утаскивать тебя в могилу. Лучше чуть поверни ногу влево — я помогу достать тебя из-за этой ограды.

Мальчишка задрожал, но сумел взять себя в руки и повернуться на спину.