Головоломка для дураков. Алый круг. Семеро с Голгофы

– Вижу, вы сомневаетесь, так что в аргументы углубляться не буду. Скажу просто следующее. Мне удалось выяснить – заметьте, мистер Лэм, это не чьи-то клеветнические измышления! – что мистер Леннокс был подписчиком журнала «Нейшн»[79]. – Борицын откинулся на спинку дивана, выпустил длинную струю дыма (предполагалось, что она совьется в кольцо) и расцвел в самодовольной улыбке. – Дальнейшее, разумеется, само собой. Он что-то узнал об убийстве, и хоть сам-то мистер Леннокс, возможно, никому и не мешал, возникла угроза утечки информации. Вот и избавились от него, устроили чистку, – закончил аристократ, добавив к своей схеме легкий нацистский штришок.

– Мистер Борицын, – сурово объявил Мартин, вставая, – не далее как сегодня, я купил экземпляр «Дейли уоркер»[80].

С этими словами он удалился и, возможно, не лишним будет заметить, что с тех пор Борицын больше с ним не общался.

Воскресенье Мартин, то и дело нервно поглядывавший в окно на здание общежития, увидел, что доктор Эшвин, вернулся. Было около половины девятого вечера. Выждав для приличния время, он быстро поднялся по лестнице и постучал в дверь.

Эшвин встретил его широкой улыбкой, совершенно не соответствовавшей тревожному нетерпению Мартина.

– Ну и что вас так веселит? – не удержался он от вопроса.

Эшвин устроился поудобнее и от души рассмеялся.

– Вчера мне открылась большая истина, – объявил он. – Я узнал, какими бесценными свойствами обладает надувная утка. – И, не дожидаясь вопросов гостя, продолжил: – По-моему, я уже говорил вам, что мать Элизабет это все еще молодая, привлекательная женщина, которая вполне может найти себе нового мужа. Более того, за ней сейчас и впрямь ухаживает один юный здоровяк. Но его вчера за ужином не было – только Элизабет, ее мать и я. И вот в разгар застольного разговора вдруг наступила пауза, которую нарушила Элизабет.

– Доктор Эшвин, – сказала она, – мама находит вас ужасно привлекательным мужчиной. Почему бы вам на ней жениться?

Воспоминание об этой неловкой ситуации вызвало у доктора Эшвина новый приступ веселья, которого Мартин не мог не разделить: ему представилось, как маленькая Элизабет переводит взгляд с матери на своего опекуна и дивится, отчего столь естественный вопрос поверг обоих в такое смущение.

– Ну а вы что? – справился наконец со смехом Мартин.

– В кармане у меня, – ответил доктор Эшвин, – покоилась резиновая утка – подарок для Элизабет, который я купил в тот самый день. Я нашел ее в аптеке, по соседству с тем прилавком, где продавали виски. Ну и пока мать Элизабет прикрывала платком покрасневшее лицо, я надувал утку. А Элизабет настолько увлеклась этим зрелищем, что обо всем забыла. Отныне я никогда не окажусь в любом опасном, в смысле возрастной разницы, обществе без надувной резиновой утки.

Отсмеявшись, Эшвин потянулся к бутылке виски и, наполняя бокал, спросил:

– А в Беркли что нового в мое отсутствие случилось? Дежурная сказала мне, что вчера вы заходили в необычно раннее для себя время, и вроде вам не терпелось повидаться.

Мартин пересказал события, происшедшие в пятницу вечером и ночью.

– Все это, – заключил он, – приводит меня в еще большее смятение. Даже если признать, что виньяры не миф, а реальность, все равно непонятно, зачем им убивать Алекса. И давайте сразу же отбросим дикую идею, будто он сам все это подстроил, чтобы отвести от себя подозрения. В этом случае ему не нужно было брать у меня и у Курта клятву хранить все в тайне. К тому же пуля была выпущена, чтобы убить человека. Нет таких снайперов, которые нарочно стреляли, чтобы просто кого-то поцарапать. То, что Алекс жив, – это чистая случайность.

– Верно. Однако продолжайте, мистер Лэм, мне хотелось бы услышать, какие еще идеи возникли у вас в связи с этим покушением.

– Ну что… Для начала надо полностью исключить участие четы Лешиных, не говоря уж о том, что миссис Лешина была в это время в графстве Мэрин. Алекс был едва знаком с ними обоими. Разве что заметил нечто в тот вечер на сцене… но нет, Алекс в роли тайного шантажиста – это совершенно невероятно.

– Что-нибудь еще?

– В тот вечер он сильно повздорил с Синтией. Она могла… Но, с другой стороны, Синтия – единственная, у кого есть железное алиби по убийству доктора Шеделя.

– Верно.

– Это исключает… В общем, если говорить обо всех трех убийствах, а покушение на жизнь Алекса я считаю убийством, ибо как таковое оно и задумывалось, – исключаются все. Первое оставляет в стороне Синтию; второе – Пола, это сто процентов; наконец, третье, последнее, – Алекса, Лешиных и виньяров – даже при том, что тут уже сказал свое веское слово ваш любимый дневник. Короче говоря, доктор Эшвин, нам нужен совершенно новый круг подозреваемых.

– Да?

– Ну что вы заладили: «да», «верно»? Скажите же, что вы обо всем этом думаете!

– Я, мистер Лэм, уже не думаю. Я знаю.

– Что? – Мартин порывисто потянулся за бутылкой.

– Да, мистер Лэм. Знаю. Покушение на мистера Брюса добавило последний штрих к картине, последний мазок, после чего вся серия убийств стала совершенно ясной.

– В таком случае вы знаете, и кто убийца?