Головоломка

Я подошел и встал рядом с ним. Он взял два свитка и соединил их края. То, что случилось после этого, заставило меня подпрыгнуть на месте, сердце быстро заколотилось в груди.

— Ты видел?! — вскричал я безо всякой надобности.

— Это как раз то, о чем я тебе говорил. То же самое произошло минуту назад.

— Чтобы это случилось, ты должен был коснуться их.

— Да, наверное, так и есть, Макс. Я увидел, что это два куска одной шкуры — видишь, как у них оборваны края? — поэтому я сложил их вместе, просто чтобы проверить, действительно ли они подходят. А потом вот что произошло.

В этот момент папа вошел в трейлер. Он остановился как вкопанный, когда увидел нас, и нахмурился от гнева.

— Что это вы, мальчики, делаете в трейлере? Разве я вам не говорил, что сюда заходить запрещено? Ты хоть когда-нибудь прислушиваешься к тому, что я говорю, Макс? Ты уже должен быть ответственным мальчиком. Вспомни, сколько тебе лет!

Конечно же, он начал орать на меня, а не на Хасса.

— Папа! — возбужденно воскликнул я. — Посмотри на это!

Я взял другую пару свитков.

— Не прикасайся к свиткам без перчаток! — в ужасе закричал он. — Ты что, вообще ничему не научился?! Пот и грязь с рук! Они же испортят кожи! Сколько можно повторять…

Но я уже соединил два куска кожи. Как и предыдущие, они тут же как бы срослись друг с другом. Это больше всего напоминало волшебство. Секунду назад это были отдельные куски, а в следующую стали одним большим свитком. Этого было достаточно, чтобы папа отступил на шаг назад, а его лицо от потрясения побледнело. Все это поразило его даже сильнее, чем меня.

Папино лицо было таким же, как тогда в Сирии, когда он заразился тифом. Оно стало мучнисто-бледным, а кожа вокруг потемнела. В его широко раскрытых глазах стали видны красные прожилки. Он выглядел так, будто снова собирается заорать. Хассан повесил голову и пробормотал себе под нос нечто вроде: «Очень прошу меня простить».

— Нет-нет! — воскликнул папа. Я заметил, что он весь дрожал. — Это я должен извиниться, Хассан! Я вовсе не хотел тебя так пугать. Просто я был потрясен.

Он взял Хассана за плечи:

— Тем не менее я хотел бы, что бы вы мне кое-что рассказали. Что вы двое видели? Вы видели, как кожи начали двигаться? Я имею в виду свитки. Расскажите, что вы видели!

Голос папы дрожал от нетерпения.

Тогда я ответил:

— Они двигались сами. Они придвигались друг к другу, а потом соединялись.

Он недоверчиво посмотрел на стол:

— Да, так все и было…

Он отпустил Хассана и попытался соединить оставшиеся свитки сам. Иногда они сразу слипались, иногда вовсе не двигались. Очень скоро он понял, что они как части головоломки. Там, где два края подходили друг к другу, они становились единым целым. Очень скоро на столе лежали только два больших свитка, которые получились из примерно дюжины кусков кожи.

— Простите, что я кричал на вас обоих. Это было просто непростительно с моей стороны. Вы простите меня, Хассан, Макс? — Он запустил руку в грязные, немытые волосы. — Я… Я не очень хорошо себя чувствую.

— Простите меня, что я побеспокоил вас, сэр, — сказал Хассан.

— Послушайте, мальчики, — говоря это, он подталкивал нас к двери трейлера, — я бы хотел, чтобы вы забыли все, что видели сегодня вечером. — Выбросьте это все из головы. И не входите больше, не спросив разрешения. — Папа посмотрел на меня. — Особенно это относится к тебе, Макс. Я-то знаю, какой ты болтун. А об этом не надо никому говорить. Даже профессору Ахмеду. Пусть это будет наш секрет. Хорошо?

— Даже ему не говорить? — переспросил я, пораженный этой фразой больше, чем всем остальным.

Лицо папы стало жестким.

— Макс, я очень прошу тебя уважать мои правила. Ты понял, что я имею в виду? Я должен, то есть мне нужно сконцентрироваться на расшифровке. Поэтому держитесь подальше от трейлера. И вообще, держитесь подальше от всего этого. Вам двоим совсем ни к чему заходить сюда снова. Если вам что-нибудь понадобится, например поговорить со мной, то позовите. Я понятно говорю?

Мы оба кивнули.

— Прекрасно. Я очень рад, что мы поняли друг друга.

На пороге он развернулся и бросился обратно в трейлер.

— Мне нужно идти, — сказал Хасс и ушел как раз тогда, когда я хотел хоть с кем-нибудь обсудить все произошедшее.

Стало темно. Я слонялся взад-вперед по лагерю. Я специально бродил около трейлера. Папа все еще что-то делал внутри. Там горел свет от генератора, и я видел его силуэт, склоненный над столом. Несколько раз он выпрямлялся и, кажется, поглядывал в сторону входа в трейлер, как будто он боялся, что кто-нибудь снова вторгнется на его территорию. Его тень, качающаяся вниз и вверх, выглядела зловещей.