Головы или хвосты? (СИ)

Девочка лежала на одном из матрасов. Худая, со сбитыми коленками, непослушными волосами, выбившимися из косичек. В школьной форме, как и другие. Рядом, как извлеченная деталь, покоилось красное аккуратное сердце. Гэвин знал, что оно подрезано с хирургической точностью, но теперь ни в чем не был уверен: прошлый преступник, которого он арестовал, оказался рабочим с соседней стройки, и ему точно не хватило бы мастерства для такой операции. А значит, им руководил кто-то другой. От мысли об этом пробрало холодом.

Кто сказал, что людей сложнее запрограммировать, чем гребаных андроидов?

— Подождите, — Коннор приостановил его, выставив вперед руку, и Гэвин запнулся и тут же гневно уставился на охреневшего робота. — Мои сканеры показывают, что от тела исходит какое-то… излучение.

— Чего? В смысле… радиация? — переспросил Гэвин, дико уставившись на маленькое тело. Части его разума захотелось тут же оказаться во дворе, вылететь прочь как можно скорее и проверить, не собирается ли он выхаркивать свои легкие, но здравый смысл подсказывал, что уже поздно дергаться. — Да ну нахуй…

— Нет, это не то… Похожие волны исходят от всех электронных приборов, тело предоставляет опасность не большую, чем ваш планшет, скажем, — поспешил успокоить его и остальных полицейских Коннор. — Это странно. Она не киборг? Нет никаких замененных органов?

— Никаких, — сказал приблизившийся Крис. — Мы посмотрели ее медицинскую карту. Ты уверен, что ничего не перепутал?

Но андроиды редко ошибались. Коннор, может быть, не на сто процентов эффективен (что всегда оставляло Гэвину надежду, что он еще пригодится на этой работе), но его сканеры не обманывали. И это было важно.

— Я задумался, детектив, что это может быть спектакль, чтобы пустить нас по ложному следу, — произнес Коннор, что-то там про себя решив. — Я имею в виду декорации. Возможно, школьная форма — это всего лишь уловка. А вот сердце — это важно, потому что иначе он не стал бы так усложнять процедуру. Кропотливая работа.

— Если это личный мотив, он может воссоздавать что-то, — заметил Гэвин. Спорил из принципа, хотя в размышлениях андроида проглядывало нечто зловеще разумное. — Предположим, девчонка в начальной школе разбила ему сердце, вот уебка и переклинило.

Коннор склонил голову на плечо и ничего не сказал. Не понимал человеческих устремлений, то, как важны им воспоминания. Для него память была данными, которые надежно записываются на носитель. А для человека это нечто более трепетное, хрупкое, истирается же со временем и пропадает в мраке детства…

Но только не то, что оказалось особенно больным и травмирующим. Гэвин потряс головой, возвращая мысли в нужное русло. Быстро оглядел девочку, наклонившись. Отмахнулся от Криса с его перчатками — трогать не хотелось, и так все было видно. На запястьях рассмотрел синяки от веревок, слишком перетянутых; похититель связывал жертв, чтобы не сбежали, если внезапно очнутся. Прошлые экспертизы показали, что в крови девочек сильное снотворное. Сердца их вырезали, пока они мирно спали.

Одежда была точь-в-точь похожа на ту, что на других жертвах. Проверять не понадобилось — Гэвин знал, что бирка аккуратно срезана. Именно эти сходства и заставляли его считать, что преступник один.

— Здесь няня, андроид, — доложил Коннор, который получил какое-то сообщение — Гэвин засек, как мигнул его диод.

— Ладно, ты допроси эту электроовцу по-быстрому, а я продолжу осмотр места, — четко разграничил Гэвин, радуясь, что получится все обшарить в одиночестве, пока андроид не стоит над душой.

— Это самая возмутительная реминисценция из классической фантастики, которую я фиксировал за все время своего существования, — заметил Коннор.

— Стараюсь, — самодовольно согласился он. — Чего застыл?

— Было бы лучше, если бы вы присутствовали при допросе, детектив, — церемонно заявил Коннор, точно на какую-то блядскую оперу в театр его приглашал. Насторожившись, Гэвин прямо уставился на него, ожидая пояснений, и андроид медленно, словно преодолевая в себе какие-то ошибки, пояснил: — Я не всегда могу быть гуманен. Программа допроса иногда автоматически выбирает наиболее эффективный путь, который может быть неприемлемым. К тому же, реакции девиантов индивидуальны и плохо предсказуемы.

Гэвин вспомнил первый день, в который этот напыщенный выхолощенный тип появился в отделении. Он тогда через непроницаемое стекло наблюдал, как Коннор крадущимися шагами большого хищника входит в допросную и приближается к и без того зашуганному — нет, поломанному! — девианту. Этот электронный уебок говорил вкрадчиво, выбирал обходные пути, и Гэвин с удивлением наблюдал, как девианта перестает трясти.

А потом Коннор схватил успокоенную железяку за руку, видно, подключаясь к его сознанию, и сломал его настолько, что робот начал биться головой об стол и, едва появилась возможность, вышиб микросхемы Коннору. Все тогда происходило так быстро, что Гэвин не успел даже осмыслить…

Нет, такая херня ему в деле не нужна!

— Ладно, идем, — согласился Гэвин.