Голубая бусина на медной ладони

«Ислам и женщина» — один из самых дискуссионных аспектов женского вопроса на Арабском Востоке. Этнограф из ГДР Клаус Тимм указывает на неточность и опасность утверждения о том, что главным и единственным виновником неполноправного положения арабской женщины является ислам. «Ислам и мусульманское право, — напоминает он, — хотя и создали „божественное санкционирование“ бесправного положения женщины, но и сами они были продуктом тех же общественных отношений, которые служили причиной угнетения женщин». Следовательно, женский вопрос есть часть общей проблемы социального освобождения. Но влиятельные консервативные круги арабского мира предпочитают не выводить спор из религиозной сферы.

Мусульманский «модернизм», пытавшийся на рубеже XX века согласовать установление ислама с меняющейся действительностью, в наше время все чаще воспринимается как откровенное «западничество» и все больше уступает позиции умеренному и крайне консервативному направлениям.

Идеализируя нравы доисламской эпохи, умеренные полагают, что предпосылки неполноправного положения мусульманки начали складываться под иранским влиянием при аббасидских халифах — с VIII века. Так, кувейтский профессор Махмуд Занати писал: «По нашему мнению, свободное общение между полами являлось природным обычаем у арабов в эпоху неведения (т. е. до ислама. — М. Р.) и осталось общепринятым после появления ислама. Ислам же предписывал лицевое покрывало — хиджаб лишь для жен пророка… Нам остается повторить вместе с аль-Джахизом изречение более чем тысячелетней давности: „Пребывание женщин с мужчинами для беседы и обмен взглядами не были позором во времена неведения и не запретны во времена ислама“».

Против подобных утверждений решительно восстают приверженцы крайне консервативного течения, которые с начала семидесятых годов задают тон в египетском университете аль-Азхар, одном из главных центров исламской учености, и в некоторых других богословских университетах мусульманского мира. Главный имам аль-Азхара постоянно высказывается в пользу разделения полов, многоженства и других подобных обычаев, освященных исламом. А ссылка профессора Занати на средневекового рационалиста аль-Джахиза звучит, должно быть, для имама просто кощунственно, ибо он не признает ни достоинств классической философии, ни ценности учения арабских рационалистов.

Если энтузиаста борьбы за освобождение арабской женщины Касема Амина называли «мусульманским Лютером», то его современных противников объединяет стремление к своего рода контрреформации. В некоторых арабских странах и кое-где за пределами арабского мира идеи «контрреформистов» воплощаются в жизнь. Так, в Саудовской Аравии за последние полтора десятилетия резко ужесточилась политика разделения полов, существенно ограничено право женщин на труд, на свободу передвижения. Покрывало — хиджаб становится своеобразным знаменем крайних консерваторов не только в Аравии, но и по другую сторону Ормузского пролива.

В борьбе вокруг положения арабской женщины новым является то, что оппоненты все чаще обращаются прямо к массам, пытаясь не просто заставить женщину следовать их рекомендациям, но прежде всего убедить ее. Большая работа ведется в рамках бурно развивающегося арабского женского движения. Не прекращаются поиски доходчивых форм агитации, веских и неопровержимых аргументов. При этом привлекаются данные естественных и общественных наук — биологии, истории, этнографии.

Этнографическое изучение арабской женщины не дает пока всеобъемлющей картины ее жизни. Такое положение понятно — ведь в течение долгого времени этнография в основном опиралась на наблюдения исследователей-мужчин, — наблюдения отрывочные, а иногда и неточные. Только в тридцатых годах нашего века вышла первая монография об арабской мусульманской деревне, написанная женщиной-этнографом — скандинавской исследовательницей Хильме Гранквист. После второй мировой войны появились новые имена — американка Луиза Суит, француженка Жаклин де Вийет и другие. В семидесятых годах стала активно работать Сорайя Альторки — первая женщина-этнограф Саудовской Аравии. Сорайя Альторки и круг близких к ней исследовательниц пытаются детально разобраться в картине семейно-брачных отношений, утверждая, что в этой деликатной сфере женщины Ближнего Востока обладают давним и прочным влиянием.