Голубая искра

Пора было признаться самой себе, что ей нравился этот мужчина с глазами такой густой синевы, что при электрическом свете они казались чуть ли не черными, ей нравились его отросшие каштановые волосы, безыскусная небрежность и родственный Лизе склад ума. Ей нравился легкий флирт с ним, в то же время она забавлялась сложившейся ситуацией, тем, что могла строить из себя простушку. Это была игра, в которой необходимое сочеталось с приятным. Куда заведет ее этот увлекательный маскарад, Лиза не хотела прогнозировать.

– Надоело все одному да одному. Составь мне компанию, Лизонька, – продолжал между тем Кравцов, подходя к Лизе.

– Ах, что вы, Арсений Сергеевич, скажете тоже, – кокетливо засмущалась она. – Мое дело посуду мыть, убирать, а не чаи распивать в праздности. Сомлею и работать не смогу. Достанется мне от вашей матушки.

– Ты почему сама моешь? Посудомоечная машина на что? Бросай все, иди сюда. – Он по-хозяйски взял ее за запястье.

Лиза смешалась – не ожидала такой вольности от своего корректного хозяина.

– Постойте, Арсений Сергеевич, дайте хоть руки вытереть.

Она потянулась за полотенцем, потом за браслетом и этим привлекла внимание Арсения к безделушке. Зрение у него было острое, он мгновенно заметил надпись на металлической пластинке, которую Лиза по неосторожности положила гравировкой вверх. Арсений перехватил браслет и уставился на него в изумлении, даже руку Лизы выпустил.

Написано же там было следующее: Raffiniert ist der Herr Gott, aber boshaft ist er nicht, что в переводе с немецкого означало «Господь Бог изощрен, но не злонамерен». То были знаменитые слова Эйнштейна, высеченные на каминной доске в Институте перспективных исследований в Принстоне. Эту фразу многие студенты, будущие исследователи, брали себе как девиз: мир сложно объяснить, но он сопротивляется ученому без злого умысла.

– Лиза! Что это? – наконец обрел дар речи математик. – Это твой браслет?

Лиза только теперь сообразила, как некстати решила сегодня принарядиться. Надо было как-то выпутываться, она поспешно выдернула улику из рук Арсения и сунула в карман рабочего халата.

– Ну да, что вас так удивляет? – Она растерялась и пыталась вернуть себе самообладание.

– Ты знаешь, что здесь написано?

– Понятия не имею. Браслет мне подарили, надпись для меня – лишь красивый узор.

– Кто мог такое тебе подарить?! – продолжал допытываться Арсений.

Тут Лиза оплошала еще больше, выдав стандартный ответ – первое, что пришло на ум.

– Арсений Сергеевич! Вы задаете нескромные вопросы. То, что я работаю в вашем доме, не дает вам права вмешиваться в мою частную жизнь, – с достоинством заявила она.

Арсений, не сводя с нее взгляда, взял со стойки стакан с водой и осушил его залпом.

– Что такое, Елизавета… э… простите, как вас по батюшке?

– Петровна, – простодушно подсказала Дуся.

– Елизавета Петровна, – подхватил Арсений, – что это вы сейчас сказали? Повторите, пожалуйста, будьте так любезны.

До Лизы только начало доходить, что вся ее конспирация вот-вот пойдет насмарку, мало браслета, она вдобавок совершенно забылась, перестала следить за речью под влиянием минуты.

Лиза спохватилась, уткнулась в полотенце, громко прыснула:

– Господь с вами, Арсений Сергеевич! Здорово я вас разыграла. Мне в другой раз такого ни в жисть не повторить. Это из фильма, помните, я вам рассказывала? Уж такой фильм жизненный, мне каждое словечко в сердце запало. – Лиза принялась сновать между столом и шкафами, раскладывала чашки и вазочки со сластями. – Вот послушайте. Там одна девушка случайно попала к олигарху. Вы только представьте – красавец, богатей… Да вы присаживайтесь, я вас чайком напою и фильм расскажу…

– Спасибо, Лиза, мне что-то расхотелось, – пробормотал Арсений и удалился с видом человека, которому есть над чем поразмыслить.

Лиза опустилась на стул в изнеможении: неожиданная встряска стоила ей большого нервного напряжения.

– У-уф! – выдохнула она. – Ну почему я такая дура? Чуть не выдала себя с головой. И это после злопыхательств Игоря! Как думаешь, Дусь, он сопоставит одно с другим?

– Вряд ли, у него сейчас иная забота: кто подарил тебе браслет. Только мужик собрался ухлестнуть за девушкой, и на тебе – неведомый соперник.

– И часто он ухлестывает, Дусь? – пришел Лизин черед озаботиться. – Чересчур банальная картина получается – хозяин и горничная. Он за прежней тоже волочился?

– Да нет, не замечала за ним раньше ничего подобного. Бабником его не назовешь. Был у него вроде какой-то роман с городской кралей, но, видно, ничего путного не получилось. Прежде часто в город уезжал, а теперь совсем дорогу забыл. Сидит здесь бирюком, даром что мамаша старается: гостей с дочками приглашает – все впустую. А ты, Лизка, особо не балуй, нечего перед ним хвостом вертеть, прогневишь хозяйку, она нас обеих выставит. Что на тебя нашло, не пойму.