Голубая искра

«Только ухажера мне сейчас не хватало», – мысленно передернулась Лиза. Она вышла на улицу, остановила такси. Но страх не отпускал, а последующие события заставили ее пожалеть, что она отказалась от провожатого. Как только такси отъехало, Лиза заметила, что следом тронулся черный «сааб», припаркованный у ресторана. Когда Лиза входила в подъезд своего дома, «сааб» стоял неподалеку. В нем сидело двое мужчин. Все еще надеясь, что преследование лишь плод ее воображения, Лиза открыла дверь подъезда, но все же оглянулась напоследок. Один из пассажиров «сааба» быстро приближался к подъезду. Лиза уже в настоящей панике захлопнула дверь подъезда, надеясь, что незнакомец не сможет пройти без кода, но, как назло, навстречу из лифта вышли жильцы. Вот они открыли дверь, и незнакомец вошел в вестибюль. Лиза судорожно била по кнопке лифта, а тот все не хотел закрываться. Створки дверей наконец начали смыкаться, но человек успел просунуть ступню в щель. Лиза изо всех сил ударила каблуком по ноге преследователя, еще и лягнула в колено хорошенько. Тот сдавленно рыкнул, ногу выдернул, лифт поехал вверх. Вот когда Лиза порадовалась, что живет на пятнадцатом этаже. Второй лифт, к счастью, только спускался, поэтому у Лизы было время заскочить в квартиру и запереться на все замки. Через короткое время в дверь начали настойчиво звонить.

– Что вам надо?! – закричала она из коридора.

– Откройте, Елизавета, это в ваших же интересах. Нам всего лишь нужно поговорить, – откликнулся мужской голос снаружи.

– Я звоню в полицию! – сорвалась на визг Лиза. – Убирайтесь, или вы пожалеете!

– Вы делаете большую ошибку, Елизавета, как бы сами потом не пожалели, – отозвался голос с неприкрытой угрозой.

– Я уже звоню в полицию! Я запомнила номер машины, пусть с вами разберутся!

Она услышала удаляющиеся шаги. Потом звук открывающегося лифта. Номер машины Лиза не разглядела, но, вероятно, ее выдумка подействовала.

В тот же день она наскоро собрала вещи и уехала в Вольшанки вечерним поездом. Единственное, что рискнула сделать напоследок, – попросила подругу позвонить на работу, чтобы там не вообразили, будто Лиза без вести пропала. Уехала – и все, куда – не сообщила, в ближайший год не появится. Вот так!

Больше Лизе добавить было нечего. Она уныло ковырялась в тарелке. Дуся долго молчала; Лиза успела заметить, что тетка не отличается многословием. Это радовало: Лиза терпеть не могла болтливых женщин.

– Ладно, – наконец сказала Дуся, – сегодня отдыхай, осматривайся, а завтра подумаем, что с тобой делать.

Не прошло и часа, как в дом начали наведываться любопытные соседки. Приходили под разными предлогами – попросить какую-то мелочь, якобы отсутствующую в хозяйстве, – и задерживались, чтобы поглазеть на Лизу. Многие помнили ее девочкой, им было интересно узнать, как сложилась ее жизнь.

Лиза сидела как на смотринах, отвечала односложно, говорила, что приехала на месяц отдохнуть от городской жизни.

Ей порядком наскучили пересуды соседских кумушек, она уже собиралась встать и выйти из дома под предлогом нехватки свежего воздуха, как вдруг пожаловал новый посетитель, настолько необычный, что Лиза не могла оторвать от него глаз.

Прежде всего, внимание привлекала его одежда, довольно странная как для города, так и для деревни. Вошел он крадучись, озираясь по сторонам, чем сразу произвел на Лизу впечатление неадекватного человека. Одежда его была диковинная, как у древних странников-пилигримов, но чистая и новая на вид – серая мантия с широкими длинными рукавами, перехваченная кожаным ремешком, на котором болтались какие-то мешочки. Горловина странного одеяния и капюшон были украшены окантовкой из красной тесьмы. На груди висели кости на шнурке, постукивающие при ходьбе.

Лицо у мужчины было нестарое, однотонно-сероватое, цветом весьма подходящее к его хламиде, так что едва ли не составляло с одеждой единый фон, на котором выделялись лишь блестящие, пронзительные глаза. Голову он не закрыл капюшоном, коротко стриженные волосы торчали белесым ежиком.

Собравшиеся все разом притихли; бабушки, что были поближе к двери, потихоньку пятясь, выскользнули из избы. Те, что не успели улизнуть, подверглись пристальному осмотру – мужчина склонялся и исследовал поочередно лицо каждой женщины так, как будто быт подслеповат либо выискивал что-то тайное в чертах испытуемой. Бабушки ежились и молчали, глядя на него со страхом.

Только Дуся оставалась совершенно невозмутимой. Она молча придвинула свободный стул, предлагая гостю сесть.

– Ох, я растяпа, – выдавила одна из соседок, – у меня же чайник на плите… Побегу, свидимся еще.

– И мы, пожалуй, пойдем, – поднялись остальные, – доброго вам здоровьишка.

Вошедший сел напротив Лизы и уставился на нее сверлящим взглядом. При этом лицо его слегка подергивалось.

– Будет тебе, Яков, не пугай девушку, – строго сказала Дуся. – Познакомься сперва и приободри ее. Она, чай, непривычная к деревенскому житью-бытью, из самой Москвы да в нашу глухомань…