Голубая ива

Он галантно улыбнулся. Краска залила ее щеки. Они знали друг друга вот уже несколько лет, встречаясь на приемах у сенатора. Она со смехом парировала:

— Думаю, что ни одна из знакомых тебе женщин не приняла бы это за комплимент.

— О чем ты говоришь? У меня нет времени на женщин.

— С тобой так интересно беседовать. Я каждый раз с нетерпением жду нашей встречи. — Она бросила печальный взгляд на свой спартанский обед. — Это одно из моих немногих безрассудных удовольствий.

— Лучше расскажи о своей библиотеке.

— Но это же совсем не захватывает в отличие от того, что делаешь ты. Твоя новая компания…

— Промышленная керамика куда менее интересная вещь, нежели литература, уверяю тебя. Особенно если главная задача состояла в том, чтобы присоединить маленькую, неизвестную компанию к «Коулбрук чайна».

— Ты не прав, отец считает, что создание предприятия индустриальной керамики — самое разумное в твоем положении. Он очень прагматичен. Я — единственная бесполезная вещь, которую он любит.

— Какая же ты бесполезная! В нашем жестоком мире царит скудоумие, и мало найдется мыслящих людей, которые по-настоящему любят и ценят книги.

Гленда немного повеселела. Подозвав официанта, она шепнула Артемасу:

— Пожалуйста, поговори со мной, иначе я упаду лицом в тарелку.

Он засмеялся, взял чашку кофе, они шутливо чокнулись. Артемас уловил, что сенатор внимательно наблюдает за ними.

* * *

После обеда сенатор пригласил Артемаса в богато обставленный кабинет и плотно прикрыл дверь.

— Моя дочь от тебя без ума. — Он сунул в рот трубку и сверкнул золотым пламенем. Сквозь голубоватый дым сенатор внимательно следил за реакцией Артемаса.

Сенатор де Витт, типичный представитель государственного политика, всегда держался с достоинством. Седой суровый вдовец на протяжении многих лет сохранил безукоризненную репутацию, и немногочисленные слухи лишь добавляли шарма в обществе. Поговаривали, что он был фаворитом старушки дворянского рода.

Артемас подозревал, что много лет назад его бабушка и сенатор были больше чем друзья Его преданность ей в последние годы, эта платоническая верность!

Артемас тщательно взвесил свои слова:

— Думаю, Гленда — одна из самых честных и принципиальных девушек, которых я когда-либо встречал.

Сенатор поднял лохматые белые брови, поудобнее устраиваясь в кожаном кресле.

— Это дипломатичный ответ. Ты очень любезен с ней.

Он указал Артемасу на соседнее кресло. Коулбрук медленно и настороженно опустился.

— Я считаю ее своим другом. И вы ошибаетесь, если думаете, что моя любезность это всего-навсего жалость.

Сенатор положил трубку на стол и подался вперед, сверля Артемаса взглядом.

— Ты проделал огромную работу, спасая «Коулбрук чайна» от полного краха, но ее будущее далеко не безоблачно. Малейший удар в спину может свести на нет все твои старания.

Этот странный переход от Гленды к борьбе за сохранение «Коулбрук чайна» сбил Артемаса с толку.

— Конечно, я должен расширять производство, не ограничиваясь производством фарфора.

— Ты молод и до сих пор не женат. Соревнования за военные контракты очень жестоки, я мог бы поспособствовать твоему выживанию. Это не праздный разговор, Артемас, и если ты не осознаешь всей серьезности ситуации, то потеряешь все.

— К этому времени я смогу…

— Измучиться до смерти и понять, что усилия тщетны.

Сенатор устало взглянул на Артемаса.

— Я расстроил планы по меньшей мере десяти претендентов на руку моей дочери. Теперь я сам в весьма щекотливом положении: нашел достойного, но он ею не интересуется.

— Мне не безразлична Гленда, но я не хочу ее разочаровывать… давая обязательство, которое не могу выполнить.

Сенатор некоторое время посасывал трубку, в раздумье прищурив глаза.

— Ты не святой. Я знаю… проверял. Несколько месяцев здесь, год там — верные сведения. Насколько мне известно, все сводится к моногамии, ты прекращаешь отношения, как только женщины начинают чего-то требовать. Понятно, что ты стремишься к стабильности, и тебя не за что упрекнуть. По крайней мере ты честен.

— Я в ответе и за работу, и за своих братьев и сестер. Теперь вот еще и за новую компанию…

— «Тайплекс керамикс». — Сенатор улыбнулся, поигрывая трубкой. — Кто-нибудь менее щепетильный не преминул бы воспользоваться моим влиянием, чтобы получить военный контракт. Или выиграть его при помощи Гленды.

— Да, именно поэтому я ее избегаю.

— Моя дочь лишена многого, чего заслуживает.

Сенатор, сложив за спиной руки, подошел к камину. Его хмурое лицо в ярком пламени выглядело особенно изможденным.

— Ей было лишь девять лет, когда она потеряла мать. Диабет сделал ее замкнутой и скрытной. Доктор предупредил, что ей нельзя рожать, поскольку она слишком хрупкая.

Он в упор посмотрел на Артемаса.

— Я хочу, чтобы она имела все, что захочет, прежде… прежде чем она окончательно потеряет здоровье. И я сделаю все от меня зависящее, чтобы ты был с ней. — Он сделал паузу, внимательно наблюдая за Артемасом. — Не надо так на меня смотреть, мой мальчик. Я был другом твоей бабушки, помогал ей, как мог, и она знала, что за благосклонность придется платить. Теперь это время пришло.