Голубая кровь

У Маруси была знакомая девочка, она с ней познакомилась в театре, когда они с классом ходили на спектакль „И это все о нем“, а Маруся не могла усидеть на месте и все время хохотала и разговаривала. У этой девочки папа был известный диссидент, и даже печатался на Западе. Но Марусе она об этом прямо не говорила, а все какими-то полунамеками. Маруся с ней подружилась, они часто ходили гулять по Литейному и заходили в магазин „Букинист“. Один раз в субботу она пригласила Марусю к себе в гости, жила она на Московском проспекте. Они вдвоем после школы купили в магазине четыре бутылки „Ркацители“ и пошли домой к Лиде. Лида была небольшого роста, черненькая и очень толстая, но у нее были красивые голубые глаза с длинными черными ресницами. Мальчикам в классе она не нравилась, отчего ужасно переживала. Они с Марусей сели на пол и выпили по бутылке „Ркацители“. Потом Лида легла на пол на спину, ее грудь свесилась по обе стороны туловища и проглядывала сквозь проймы платья. Лида стала мечтательно говорить о мальчике из их класса, каком-то Диме. Она говорила, что он ей так нравится, так нравится, а она ему совершенно не нравится, и она не знает, что же ей делать. Потом ее рассуждения стали более пространными, она стала говорить о будущем замужестве и сетовать на то, что вряд ли выйдет замуж. Маруся пыталась ее утешить и говорила, что нет, она выйдет замуж. Вообще ей было скучно разговаривать на эту тему, но неудобно обрывать подругу. Потом они выпили еще по бутылке, и Маруся почувствовала, что совсем остекленела. У Лиды был старый магнитофон, и они поставили на него песни Галича, там были такие длинные лирические песни, он выкаркивал слова чеканным голосом Лида восхищалась, но Марусе это почему-то не нравилось. Марусе больше нравились песни Высоцкого, правда. Лиде они тоже нравились, и они их часто слушали. Вдруг Маруся услышала, как открылась входная дверь, и вошли родители Лиды. Она испугалась, но Лида не проявила никаких признаков беспокойства. В комнату зашли мужчина с густой окладистой бородой и круглая толстая женщина с румяными щеками и черными глазами, которая заплетающимся языком произнесла: „Лидочка, это ты?“ Хотя Маруся сама была пьяная, но ей показалось, что мама Лиды была пьяна еще сильнее, просто в стельку Лидин отец вообще ничего не говорил. Он молча прошел в другую комнату и оттуда больше не доносилось ни звука. Лидина мама стала что-то делать на кухне и напевать хриплым голосом. А Марусе ведь еще надо было возвращаться домой, где предстояло объяснение с отцом. Она чувствовала себя так, будто у нее расплавились мозги. Она пошла в туалет и наклонилась над унитазом. Блевать не хотелось, но она сунула два пальца в рот и стала щекотать небо. Выблевалось очень мало, потому что они почти ничего не ели, а вино, наверное, уже успело всосаться, с трудом подумала Маруся. Она встала с колен от унитаза и направилась к двери. „Я тебя провожу,“ — крикнула ей Лида. Маруся взяла свою синюю сумку, которую носила через плечо. Они пошли на троллейбусную остановку, и тут как раз подошел марусин троллейбус. Они побежали за ним, и Марусе показалось, что она летит, так легки, невесомы были ее ноги. Она успела вскочить в троллейбус и помахала Лиде рукой.

Дома отец встретил ее молчанием и стал к ней присматриваться. Маруся хотела пройти к себе и лечь, но он пошел за ней и встал в дверях. „Ты где была?“ — спросил он. „У Лиды,“ — ответила Маруся. Она уже рассказала маме про Лиду. Иногда она рассказывала маме про своих знакомых девочек, про мальчиков же не рассказывала никогда. Про девочек она рассказывала затем, чтобы, когда ее будут спрашивать, где она была, иметь возможность ответить, что была у этих девочек. Правда, родители требовали номера телефонов и всегда могли проверить, правду ли говорит Маруся. Маруся иногда давала настоящие телефоны, иногда неправильные, но телефон Лиды она дала отцу, потому что он был сильно раздражен. Таким она еще его не видела. „А ты знаешь, что это за люди? — стал кричать он. — Ты давно знакома с этой девицей? А ведь это самые настоящие подонки! Расскажи-ка мне, о чем вы говорили? Может, они предлагали тебе почитать какие-нибудь книги? Да это самые настоящие отщепенцы, ведь я уже проверял!“ Маруся ничего не могла понять, ей ужасно хотелось спать, в голове был сплошной туман, да еще внезапно захотелось опять поблевать, хотя, кажется, она уже все выблевала. Отец продолжал: „А вот я сейчас позвоню Геннадию Аристарховичу, мы возьмем машину и поедем в этот твой притон и посмотрим, чем они там занимаются!“

„Ты же не знаешь адреса“, — пролепетала Маруся. Теперь ей стало по-настоящему страшно, ведь получалось, что она заложила Лиду, и что из-за нее к ней могли прийти из КГБ.

„Ха-ха-ха, — злобно рассмеялся отец, — все я знаю! Родители этой твоей Лиды уже давно на учете, и их адрес занесен в картотеку. А вот их я отучу совращать детей. И с тобой, может быть. уже тогда не захочет дружить эта сволочь. Ишь, как она в тебя вцепилась. Наверное, получить что-нибудь хочет! У них ведь просто так ничего не делается!“