Голубая кровь

   Поняв, что бурных результатов в учебе от себя сегодня нечего и ожидать, я отправилась в свою комнату. Мой маленький мирок, где все лежало на своем месте (угу, для меня это именно так и было) встретил меня таким же уютным хаосом. Посчитав дни, я решила, что справлюсь с подготовкой к экзаменам, даже если пробездельничаю весь сегодняшний день, и рухнула на кровать. Голова была тяжелой и звенела от обрывков мыслей, каких-то сумрачных картин и воспоминаний. Сколько времени я так пролежала, до сих пор остается тайной даже для меня - очнулась я уже глубокой ночью и только лишь для того, чтобы, нырнув под одеяло, провалиться в сон, отчаянно желая не встретиться сегодня с выматывающими сновидениями.

   Но, очевидно, Морфей меня не услышал, или был слишком занят этой ночью, потому что я снова оказалась в своем кошмаре. Хотя нет, в этот раз здесь все было немного по-другому. Поле боя прямо на глазах зарастало странной сероватой травой, съедавшей полуистлевшие останки и утягивая в землю ржавеющие доспехи; молодая женщина, плачущая над воином, вдруг подняла голову и посмотрела прямо на меня. У нее были очень красивые глаза цвета молодого янтаря, роскошные медные волосы прядями обрамляли правильной формы лицо, но высокий лоб прорезали глубокие морщины, скорбные складки пролегли от крыльев носа к губам. Несколько долгих мгновений она смотрела мне прямо в глаза, а затем подняла руку. Тонкую, нежную руку с длинными аристократическими пальчиками, по которой текла темная, вязкая кровь убитого воина, лежащего у ее ног. Женщина перевела недоуменный взгляд на свои ладони и вдруг закричала - пронзительно, яростно, горько; в этом крике смешалась боль израненного сердца, тоска о потерях и жажда отмщения. В тот же миг распустились тысячи цветов в огромной пещере, и в каждом была капля той темной мертвой крови. А потом я увидела комнату. Увидела, как сжалась ладонь с синим кристаллом, как разбился о стену брошенный в бессильной ярости бокал, как легла на плечо неизвестного мужчины тонкая девичья рука и с силой впилась ноготками в смуглую кожу. И глядя на осколки хрустального бокала, я чувствовала, что это моя душа разбилась на множество мелких острых кусочков. Рывком проснувшись, я вытерла слезы, сжалась в комочек и просидела так до самого утра, задремав лишь с рассветом. Как оказалось, эта ночь была последней - больше мой изнурительный кошмар меня не беспокоил.

   Следующие дни были сплошной чередой занятий, подготовки к экзаменам и сидения в библиотеке. Собственно, только там мне и удавалось увидеться с моими неугомонными друзьями - у них тоже все мысли были только о том, как не опозориться на экзаменах. Нас всех до дрожи пугала мысль о возможном провале, а над ребятами еще и висел призрачный меч родительского гнева. Отец Рьена был известным дипломатом, постоянно курсировал по дружественным и не очень странам, а родители Дерека были магами, закончившими нашу академию около семидесяти лет назад. Для обоих ребят несданный экзамен был хуже одиночного перехода через земли степных орков, посему они с остервенением грызли пергамент магической науки.

   Мне же не перед кем было стыдиться возможной неудачи, кроме как перед самой собой, но и я проводила каждую минуту в библиотеке, которая сейчас напоминала гигантский муравейник. Причем наиболее удачливыми были те "муравьи", которые проснулись раньше других и успели прибрать в свои загребущие лапки лучшие, а порой и единственные экземпляры раритетных книг. Чуть больше повезло тем, кто исправно посещал лекции, потому что готовиться по своим конспектам было не в пример легче, хотя пыльные библиотечные фолианты штудировать все равно приходилось. Я (во многом благодаря педантичному Рьену) к злостным прогульщикам не относилась и могла позволить себе не вставать чуть свет, тем более что книги по моему профилю - целительство и травоведение - в библиотеке были в достаточном количестве.