Голубая кровь (СИ)

Археолог остановился у ближайшего рисунка. На нём был изображён мужчина воинственного вида, выглядевший как землянин, но одетый в странную одежду, которую дополняли множество мелких и причудливых деталей. Этот человек боролся с чудовищем, но контуры зверя оказались к этому времени весьма сильно повреждены, и потому трудно было представить, каким именно изобразил его неведомый художник. Далее на скале сохранились очертания человека, в облике которого отражалось какое-то предостережение. В левой руке он держал что-то напоминавшее большой овальный щит, а правой указывал в сторону горного ручья.

Эти и многие другие рисунки Эрнест видел многократно, но, на сей раз, он в изумлении остановился у человека со щитом: на большом овале ярко горели несколько рядов неизвестных иероглифов, к сожалению, полустёртых временем. А далее, там, куда указывала правая рука мужчины, шли указательные стрелки, тоже светящиеся.

Археолог с минуту стоял, остолбенев от удивления, а затем потёр глаза, но это ему не снилось. Иероглифы и стрелки, без всяких сомнений, являлись настоящими. Однако, Эрнест много раз бывал здесь ночью и каждый день днём, и точно знал, что раньше этого не наблюдалось. Да и вообще ничего подобного на этой планете никто не встречал. Этос преподнёс археологу очередную тайну. Коснувшись скалы рукой, Эрнест почувствовал, что эти знаки, сверкающие серебристым светом, издают тепло.

В это время из близлежащей рощицы, сломав несколько веток, взлетела большая ночная птица. Она тяжело поднялась в воздух, нарушая тишину хлопаньем крыльев. В небе по-прежнему плыли три луны Этоса. Гигантская птица на несколько секунд застыла в воздухе и закрыла собой самую маленькую луну. Громадная тень легла на окрестности, так велик оказался пернатый ночной хищник. Но археологу хватило этих секунд, чтобы заметить, как иероглифы и стрелки мгновенно погасли, а скала вновь стала холодной.

Птица с криком бросилась вниз, вероятно, заметив добычу. Надпись и стрелки на скале появились вновь, так же неожиданно, как и исчезли.

Эрнест был вконец ошарашен этим открытием. Вдруг он заметил, как что-то пошевелилось в тени ближайших зарослей, и, быстро сделав несколько шагов в том направлении, обнаружил Стеллу. Девочка замерла с круглыми от всего увиденного глазами, но в них не было ни капли страха.

Увидев ребёнка, исследователь рассердился. Да и было из-за чего: ему придётся вернуться в лагерь, дабы отвести своё чадо спать.

— Я хочу остаться с тобой, пожалуйста, — попросила Стелла, умоляющее сложив руки, и, видя недовольное лицо отца, поспешила добавить: — Я буду вести себя хорошо.

— Ну, ладно, — нехотя согласился Эрнест Риа, — только не отходи от меня далеко.

Археолог знал, что дочь смелая, и если сейчас её отослать спать, то она, в следующий раз уйдя из лагеря, может попасть в беду на незнакомой планете. Поэтому разумнее было держать её при себе.

Вернувшись к надписи, исследователь некоторое время стоял в раздумье, и, наконец, пробормотал:

— Ничего не понимаю…

— А я понимаю, — отозвалась Стелла.

Эрнест Риа взглянул на ребёнка. Девочка сидела на траве. Чёрная гипюровая накидка на её голове скрывала длинные русые волосы Стеллы и голубое платье, которые были иначе слишком хорошо заметны в ночи. Находясь в тени, она была почти невидима.

— Что ты можешь понимать, Стелла? Ведь я сам не могу объяснить, почему эти знаки я увидел именно сегодня, а ведь эта ночь не отличается от вчерашней, — Эрнест присел на камень рядом с дочерью.

— Сегодня в небе три луны, — ответила Стелла.

— Но и вчера их было столько же, когда я вышел.

— Когда ты вышел, была тень, — пояснила Стелла.

Она уже несколько минут следила за большой красивой бабочкой и сейчас прыгнула, как кошка, и поймала её, но при этом запуталась в накидке. Эрнесту было странно смотреть на свою дочь, которая говорила о таких серьёзных вещах и одновременно занималась такими пустяками, как ловля бабочек. Она была беспечна и между тем слишком умна для своих лет. Распутавшись, Стелла села, взяла в руки бабочку и посмотрела на отца. У того был крайне недовольный вид. Он догадался, что маленькая непоседа не только сегодня покидает ночью лагерь без ведома взрослых. Стелла тоже сообразила, что проговорилась, и виновато опустила глаза.

— Значит, ты уже всё это видела? — изумился Эрнест, глядя в глаза дочери и указывая рукой в сторону иероглифов. — Ты видела это?

— Видела, — призналась та, вновь потупив взор, отпираться теперь было бессмысленно.

Взбучка от отца ей уже гарантирована, а потому открытия на Этосе сами собой как-то отодвинулись в сторонку. На первый план вышла проблема, как избежать наказания.

— Ах ты, маленькая мошенница! Ты видела это и ничего не сказала мне? Почему? — недоумевал археолог.

Стелла не умела складно врать, а потому, когда она не хотела о чём-либо говорить, то попросту отмалчивалась и делала это с завидным упрямством. Но на этот раз добиться от неё правды оказалось не тяжело. Уразумев, что самое страшное и так уже всплыло на поверхность, Стелла ответила на чистоту и с детским простодушием: