Голубая кровь (СИ)

Через минуту Эсфирь услышала шаги на лестнице и быстро спряталась за толстую портьеру. Затаив дыхание, она услышала, как в двух шагах от неё прошли, громко стуча по полу тяжёлой обувью со шпорами, два человека. Высунувшись снова, Эсфирь действительно увидела ещё двух мужчин.

Пришедшие сняли перчатки и, не произнеся ни слова, показали татуировки на пальцах, а после и свои кинжалы.

После этой опознавательной церемонии приветствия, сидевший в кресле человек обратился к Волчице:

— Ты нашла её?

— Нет, — ответила уставшим и виноватым голосом женщина.

— Почему? — разъярённо рявкнул Красный Вампир. — Ты должна была найти её хоть на краю света, хоть из-под земли достать! Разве ты забыла мой приказ? Или вздумала бунтовать?

— Я потеряла след, — ответила Волчица тихим голосом.

— Это не оправдание! Что сбило тебя со следа?

— Когда я была уже у цели, воздух вдруг заблагоухал ароматом роз. Это был тот самый запах, по которому я шла, но его было слишком много. Он доносился отовсюду и вывел меня из транса. Я перестала ориентироваться и ощущать энергетику того, кого искала. Потом я почувствовала, как у меня из рук вырвали браслет. Я услышала, как двое убегали в противоположные стороны. Эти шаги принадлежали двум людям, но они были так похожи и быстры, что я растерялась и…

— Что «и»? — раздражённо спросил Вампир.

— И я почувствовала, что в душе у меня что-то перевернулось и сильно заболело сердце. Я больше не могла идти по следу, но если бы и могла, то не пошла…

— Что это значит?

— Я не в силах больше помогать вам, — негромко, но решительно заявила Волчица, — отпустите меня. Вы губите людей, ни в чём не повинных!

— Ты снова не подчиняешься приказам и бунтуешь? — Вампир говорил сквозь зубы, а его руки в ярости стиснули подлокотники кресла. — Если ты забыла, что такое идти по следу, то я тебе напомню! Тебе сегодня же начнут давать нужные препараты, и ты снова станешь послушной сомнамбулой, раз не хочешь служить мне честно по своей воле.

— Нет! — воскликнула с волнением и испугом слепая. — То, что вы мне даёте, отбирает у меня память, а память единственное оставшееся у меня богатство. Я не рабыня и вы не можете так относиться ко мне. Я не хочу быть больше вашим послушным орудием и искать людей.

— Снова бунтуешь! Это будет стоить тебе жизни, если не возьмёшься за ум.

— Я устала жить, — спокойно ответила Волчица. — С каждым днём я теряю надежду, а тот ад, в котором я живу, уже больше мне не по силам.

— Она опять за своё… Что мы будем делать? — спросил главный остальных. — Одинокий Убийца неуловим и коварен, но его тактика всегда точна и с каждым годом нас становится всё меньше. Если так будет продолжаться, то вскоре мы все переберёмся в мир иной. Так делайте же что-нибудь, если вам дороги ваши жизни!

— Этот человек очень рассержен, — пробормотала Эсфирь, сидя в своём укрытии тише мыши.

— А те, что нашли браслет, уверены, что он принадлежит именно нашему врагу, а не просто какой-нибудь леди, решившей прогуляться ночью? — спросил один из мужчин, и Эсфирь увидела, что его правая кисть руки отсутствует.

Это был Леон Хауц — Красный Вампир и убийца семьи Эриндо, Эсфирь его узнала. В своих предположениях она не ошиблась, говоря Нейман, кто именно уничтожил её семью. А также по голосу Эсфирь узнала императора, который и являлся тем, кто сидел сейчас в кресле. Без сомнений, он возглавлял эту банду убийц.

— У нас практически нет доказательств, — ответил один из Вампиров, — но та, которую этой ночью мы преследовали, вела себя подозрительно. Она ехала верхом на чёрной лошади и в чёрной или очень тёмной одежде, выбирая самые не освещенные улицы. Я сразу понял, что это либо Лэс-Тера, либо Одинокий Убийца. Но раз Лэс-Тера погибла, то значит та, за которой мы погнались, и была нашим заклятым врагом. Ошибки быть не могло, ведь в эту ночь люди боятся выходить в одиночку из дома. А она была одна и при том старалась скрыться, едва увидев нас. Если бы ей нечего было скрывать, то вряд или бы она пустилась в бегство.

— И всё же ошибка не исключена, — возразил Хауц. — Трудно поверить в то, что наш враг — женщина. А убегать она могла потому, что испугалась: мало ли грабителей на улицах Аулента? Да она, перепугавшись, сама могла принять вас за Одинокого Убийцу, ведь ещё никто не доказал, что у него нет сообщников.

Замечание Хауца выглядело весьма логичным и трудно было поспорить с ним. В комнате воцарилось молчание, которое прервал император: