Голубая кровь

Шайлер не верила своим ушам. Говорить о людях так, словно их жизни — расходный материал!

— Уверяю, в свое время мы все разъясним, — продолжал Чарльз. — Мы выиграли сражение в Риме. Серебряная кровь практически уничтожена.

— Бабушка сказала, что один из них выжил, тот, кто мог скрыться среди нас… что самый могущественный вампир Серебряной крови, может быть, все еще жив, — не сдавалась Шайлер.

Она обошла кровать, чтобы говорить с Чарльзом лицом к лицу.

— Корделия всегда это твердила и продолжает на этом настаивать. Она ошибается. Я там был. Я участвовал в битве в храме. Слушайте меня внимательно, оба, потому что я не хочу повторять это еще раз: я лично отправил Люцифера в адское пламя, — провозгласил Чарльз.

Шайлер подавленно умолкла.

— А теперь пойдем отсюда, не будем тревожить твою мать, — велел Чарльз.

Он преклонил колени и поцеловал холодную руку Аллегры.

— Но есть еще один вопрос, — неожиданно вспомнила Шайлер. — Дилан.

— А что с ним такое? — спросил Чарльз.

— Где он?

— В отеле «Карлайл». Я же говорил вам, он в безопасности.

— Нет. Его больше нет в «Карлайле». Я была там. Он исчез.

Шайлер рассказала о том, что они обнаружили: включенный телевизор, недоеденный ужин.

— Возможно, это он напал на меня.

В течение долгих секунд никто не произнес ни слова. Потом Чарльз устремил на Шайлер полный ярости взгляд.

— Если то, что ты говоришь, правда, мы должны найти его. Немедленно.

ГЛАВА 41

Она кричала, кричала изо всех сил, но никто, казалось, не слышал ее. Это снова был кошмар: что-то схватило ее и выдавливало воздух из легких, и она ничего не могла сделать, чтобы прекратить это… она тонула и захлебывалась, пытаясь бороться против того, что тянуло ее вниз, она сопротивлялась, пытаясь проснуться, заставить себя хотя бы упасть с кровати… она должна открыть глаза… она должна увидеть… И она увидела.

Она увидела, что на нее смотрят двое. Ее родители. Отец был одет во фланелевый халат поверх пижамы, а мачеха набросила пеньюар поверх ночной рубашки.

— Блисс, доченька, что с тобой? — спросил отец.

Он вернулся домой из Колумбии на неделю.

— Мне приснился кошмар, — ответила Блисс, садясь и отбрасывая одеяло.

Потрогав лоб, она ощутила жар, исходящий от кожи. Лихорадочный жар, как от простуды.

— Опять? — вздохнула мачеха.

— Другой, еще хуже.

— Это все в пределах нормы, Блисс. Не переживай, — бодрым тоном произнес отец. — Я помню себя в твоем возрасте — у меня тогда тоже были страшные сны. Это проходит. И выпадения памяти, когда мне было пятнадцать, я много раз приходил в себя неизвестно где и понять не мог, как я туда попал и что было до того. — Он пожал плечами. — Это часть трансформации.

Блисс кивнула, взяла из рук мачехи стакан с холодной водой и жадно выпила сразу половину. Отец и раньше упоминал об этом, когда она рассказала ему про свои периоды беспамятства и непонятно куда подевавшееся время.

— Все в порядке, — сказала девушка, хотя чувствовала себя совершенно измотанной, все мышцы болели, словно ее долго били и пинали.

Блисс застонала. Родители с тревогой склонились над ней.

— Все в порядке, правда. — Она выдавила улыбку и сделала еще один большой глоток воды. — Идите спать. Все со мной нормально.

Отец поцеловал ее в лоб, мачеха погладила по плечу, и они ушли из комнаты.

Блисс поставила стакан па прикроватный столик. И тут вспомнила: Дилан.

Попрощавшись с Оливером и Шайлер возле «Карлайла», она встретилась с родителями в «ДБ Бистро»,[15] где они вместе поужинали. Вернувшись домой, Блисс отворила дверь в свою комнату и увидела Дилана, сидящего на кровати, как будто так и надо. Он открыл дверь квартиры ключом, который она давала ему.

— Дилан!

Вид у него был бледный и болезненный. Куртку он снял, и Блисс увидела, что его футболка и джинсы порваны. Темные волосы прилипли ко лбу. Он казался испуганным. Очень испуганным. Он рассказал ей, что произошло, его допрашивали и держали в камере, но не предъявляли обвинений, а потом Чарльз Форс доставил его в номер отеля, и все это время Дилан только и думал, как он скучает по Блисс.

— Но не в том дело. Мне кажется, я что-то натворил, — признался он. Руки у него тряслись. — Мне кажется, они правы. Мне кажется, что я убил Эгги. Я не уверен, но у меня такое ощущение, что со мной что-то не так.

— Дилан, нет. Не может быть. Ты не мог это сделать, — запротестовала Блисс.

— Ты не понимаешь! — крикнул Дилан. — Я вампир, как и ты. Голубая кровь.

Блисс молча уставилась на него. Неожиданно все обрело смысл. Конечно, он один из них, она почему-то это знала, именно поэтому ее всегда тянуло к нему. Потому что он такой же, как она.

— Но со мной что-то происходит… я не уверен, но мне кажется, будто я только что пытался убить Шайлер. Я видел, как она выходит из отеля, и пошел за ней. Я не знаю почему, на меня просто что-то нашло. Я видел ее на улице, и… и мне кажется, это было не в первый раз.

— Нет, — снова сказала Блисс, отказываясь слушать то, что он говорит. — Замолчи. Ты несешь чушь.